✯✯✯✯✯
Повесть-сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были два молодых человека — Пессимист и Оптимист. Жили они no-соседству и все спорили. Пессимист говорил: «Все в жизни плохо, пошло, неинтересно». Оптимисту, наоборот, все чрезвычайно нравилось. «Жизнь — это сплошное устремление вперед, это как бы стометровка, — любил говорить он. И добавлял: — Я, может быть, говорю общеизвестные истины, но в том-то и дело, что я не думаю о том, как надо думать о жизни, — она переполняет меня всего, и мне остается только петь». И он часто пел. А Пессимист нехорошо как-то смеялся: «Ка-ка-ка!» — «под Мефистофеля».
— Вы, такие, не знаете, что такое жизнь! — громко кричал Оптимист. — И мы вас, таких, предупреждаем!..
— Нет, это вы не знаете, что такое жизнь! — тоже кричал Пессимист. — А мы знаем. Наша тоска оправданна!
— Ты не прав, Алик!
— Ка-ка-ка! — горько смеялся Алик, Пессимист.
Вот раз спорили они, спорили, чуть не подрались, но опять ни до чего не договорились. Тогда Оптимист говорит:
— Я знаю одного волшебного человека. Пойдем к нему, он нас рассудит.
— Я знаю, зачем вы пришли ко мне, — сказал Волшебный человек. — Я помогу вам. Но прежде вы мне — каждый — покажете жизнь такой, какой вы ее видите. Только тогда я смогу разрешить ваш спор.
— Я согласен! — звонко воскликнул Оптимист.
— С удовольствием, — сказал Пессимист. — Я вам ее покажу. О, я вам ее покажу!
— Видите этот дом? — спросил Волшебный человек, поморщившись на такую чрезвычайную уверенность Пессимиста.
— Видим!
— Там живет девушка. Вечером ее придут сватать. Я хочу, чтобы каждый из вас показал это событие в ее жизни так, как он видит. Заделаем? — и Волшебный человек негромко засмеялся.
Сказано — сделано. Вечером все трое пришли к дому девушки и сели напротив, на лавочке. Волшебный человек посмотрел на часы.
— Пора. Кто первый?
— Я! — сказал Пессимист. Ему очень уж не терпелось. Волшебный человек дал Пессимисту волшебную веточку и велел:
— Махни этой веточкой и скажи:
«Распояшьтесь, распахнитесь,
Не стесняйтесь, покажитесь,
Веточка, веточка, покажи мне людей, но не такими, какими их все видят, а такими, какими я, имярек, вижу».
Пессимист взял веточку взмахнул ею и сказал:
— Распояшьтесь, распахнитесь,
Не стесняйтесь, покажитесь.
Веточка, веточка, покажи мне людей, но не такими, какими их все видят, а такими, какими я, Алик, вижу.
Только он так сказал, стена дома Невесты с треском раскололась. И видно стало: грязная комната, семейство Невесты — сама Невеста, ее Мать, Отец и Дедушка сидят за столом, ужинают.
Мать Невесты наклонилась к уху свекра и сказала:
— Ну и жрать ты здоров, папаша!
Дед сморщился, переспросил:
— А?
— Кушаешь, говорю, много, куда к черту!
Старик обиделся, отодвинул тарелку.
За него вступился сын, Отец Невесты:
— Объел он тебя? — крикнул он на жену.
— А что я такое сказала? — в свою очередь обиделась Мать Невесты. — Пусть ест. Надо только меру знать.
Невеста крикнула на ухо Деду:
— Рубай, дедушка!
Старик придвинул тарелку и стал торопливо хлебать.
В это время по улице, направляясь в дом Невесты, прошла группа людей — семейство Жениха: сам Жених, его Мать, Отец. И с ними еще кто-то — Непонятно кто.
— А ту комнату я все равно перегорожу, и мы будем там жить! — кричал Жених.
— А шишок под носок хочешь? — спросил Отец.
— А я говорю: буду!
— А я говорю: нет!
— А я говорю: буду!
— А я говорю: нет!
— А где же он жить-то будет? — спросила мужа Мать Жениха. — Интересный ты тоже какой-то.
— Пусть где хочет, там и живет, — заявил Отец. — Когда я женился, мне отец тоже так сказал: «Как хошь, так и живи».
— Суд разберется, — значительно сказал Жених.
— Суд разберется, — согласился Отец.
Группа вошла в подъезд.
А в комнате между тем Мать Невесты рассказывала:
— Эта зараза сегодня и говорит мне на кухне: «Мне, — говорит, — кто-то керосину в суп подлил». А сама на меня смотрит. Я говорю: «Если ты, — говорю, — думаешь, что это я, так ты глубоко ошибаешься — не из таких. Нас, — говорю, — девять человек в семье росло, и все в люди вышли, а ты, говорю, одного…»
— Мамаша, а я видела, — сказала Невеста.
Дед тихонько засмеялся.
— Чего ты видела? — строго спросила Мать.
— Как ты керосин подливала.
Дед опять тихонько засмеялся. И все тихонько засмеялись. Мать Невесты тоже хихикнула.
— Я ей хотела туда мочалку положить, но пожалела мочалку, — призналась она.
В дверь постучали.
— Кого там еще черт несет, — проворчал Отец и пошел открывать.
В комнату вошел Жених со своим семейством. Поздоровались:
— Привет!
— Здравствуйте!
— Приятного аппетита!
— Здравствуйте.
Только двое промолчали: Дед и Непонятно кто. Непонятно кто стал осматриваться в комнате.
— Может, ужинать с нами? — спросила Мать Невесты.
— Благодарственны, — сказал Отец Жениха. — Мы по делу к вам.
— По какому такому делу? — спросил Отец Невесты, будто не понимая, в чем, собственно, это дело.
Отец Жениха с неудовольствием посмотрел на сына, вышел на середину комнаты и сказал:
— Ну вот, значит: у вас, мы слыхали, товар залежался, а у нас купец вот дурью мучается… Вопчем, надо их окрутить, и дело с концом. Как вы насчет жилплощади?
— Это вы не туда попали! — отрезала Мать Невесты.
— Как? — Отец Жениха посмотрел на сына; тот сделал ему знак рукой: «Туда. Она просто поломаться хочет». — Нет, мы туда попали. Мы «не туда» никогда не попадаем.
— Может, и туда, но товар у нас не залежался, — пояснила обиженным тоном Мать Невесты. — У нас в роду этого не было…
Тут не выдержала Невеста.
— Мама, ну чего ты? Прям-то, как эта… Это же обряд такой, — сказала она.
— А ты молчи! — прикрикнула на нее Мать. — Прижми хвост и помалкивай. Без тебя как-нибудь разберемся.
— Вы свататься, что ли, пришли? — нетерпеливо спросил Отец Невесты.
— Свататься.
— Так и говорите, а то крутют тут…
— А то ты не понимаешь! — ехидно сказал Отец Жениха.
Непонятно кто не обращал никакого внимания на сватовство. Он осмотрелся, подошел к старику, спросил:
— Шифонер не сами делали?
Дед не расслышал.
— А?
— Шифонер, говорю, не сами делали?
Дед посмотрел на шифоньер.
— Нет. Какого лешего я его сам буду делать?
— А чего эт ты к шифонеру приглядываешься? — спросил Отец Невесты, подозрительно глядя на незнакомого человека. Тот в это время внимательно разглядывал тумбочку. На вопрос не ответил.
Жених все время стоял у двери. Когда Мать Невесты сказала дочери: «Прижми хвост и помалкивай!» — он уставился на нее немигающими строгими глазами. Потом не вытерпел и сказал:
— Я дико извиняюсь, но вы, мамаша, тоже неправильно выражаетесь. Вы, например, сказали: «Прижми хвост». Я не согласен.
Мать Невесты приятно изумилась.
— Скажите, какой заступник выискался! Она еще пока моя дочь — как хочу, так и говорю с ней. Вот когда она будет твоя жена, тогда можешь мне затыкать рот.
Жених не почувствовал в словах будущей тещи доброго отношения к себе, глупо уперся.
— А я не согласен! Надо тоже выбирать выражения. Я вам тоже могу сказать: «Закройте поддувало». Вы тоже будете не согласны.
Мать Жениха и Отец Жениха засмеялись. Зато Мать Невесты и Отец Невесты нехорошо посерьезнели.
— Нет, почему, — сказал Отец Невесты, — я просто за такие слова в лоб дам разок, и все.
Жених снисходительно улыбнулся, а Невеста хихикнула.
— Папаша, — сказала она радостно, — он же перворазрядник по боксу. У него же удар — двести пятьдесят кило.
Отец Невесты прикусил язык.
— А тумбочки тоже не сами делали? — спросил Непонятно кто Деда.
— А?
— Тумбочки, говорю…
Дед посмотрел на тумбочки.
— Нет.
— Ну ладно, — сказал Отец Жениха, — это все пустые разговоры. Как у вас с жилплощадью? Только не тяните кота за хвост.
Тут неожиданно взорвался Дед.
— Это безобразие! — воскликнул он. — При чем тут жилплощадь, если они любют друг друга?
Все удивились.
— Ты что, чокнулся? — спросил Отец Невесты. — Или сорвался с одного места?
— Проснулся, — ядовито заметила Мать Невесты. — Чего ты лезешь не в свое дело? Твое место знаешь где?.. Сказать?
— Я правильно говорю. Сперва надо невесту спросить: согласна она или нет. Ты согласна, внучка, за этого дурака?
Жених опять снисходительно улыбнулся. Все, однако, посмотрели в сторону Невесты.
В этот момент как на грех вошла Соседка, стареющая дева. Зыркнула глазами туда-сюда и моментально сообразила, что здесь происходит.
— О, у вас гости? — сказала она улыбаясь. — Извините, пожалуйста, я только хотела утюга попросить. Катя, — к Невесте, — дай мне, пожалуйста, утюга.
Катя решила сыграть на Соседку, решила воздвигнуть на кухне небольшой нерукотворный памятник себе: решила убить Соседку.
— Я еще не знаю, — сказала она потупясь. — Я еще подумаю. Вообще-то мне еще рано замуж.
Все опешили. Повисла неловкая пауза.
— Да? — спросил Жених. — Может, нам лучше разойтись как в море корабли? Чтобы без трепа?..
Опять пауза. Момент тяжелый, противный.
— Катя, — заговорила Соседка. — Я насчет утюга… Извините, пожалуйста.
Никто на нее не обращал внимания. Кате и подавно было не до утюга. Дед поднялся, нашел утюг, подал Соседке. Та вышла. Непонятно кто остановил Деда и заговорил:
— Интересно, а этажерку…
— Пошел к черту! — разозлился старик. — Я не столяр! Я машинистом был — ту-ту!.. Понял?
— Что вы кричите? Я же не глухой, как некоторые тут…
— Нет, я хочу понять — в каком смысле надо понимать: «Мне еще рано замуж»? — спросил Жених.
— Да в таком самом… — Невеста поняла, что ужасно сглупила, растерялась.
— В каком «в таком самом»?
— Да в таком самом. И нечего ко мне приставать, — она чуть не плакала от отчаяния.
— Я все понял, — сказал Жених. — Пойдемте, родители.
— Посмешили людей и пошли? Так только комики делают, — сказала Мать Невесты.
— Я, может, пошутила, — попробовала выйти из положения Невеста. — Я, может, просто так сказала.
— Ничего тебе шуточки! — воскликнул Жених. — Я тоже могу сказать: «Мне еще рано жениться, я еще не нагулялся». Интересно, понравится тебе это? Не понравится, я больше чем уверен.
— Она не хотела так сказать, — сказала Мать Невесты.
— А как же она хотела сказать?! Я же не дурак, как намекает ваш глухарь, я же понимаю, как она сказала.
— Она — девушка и должна проявлять скромность, — встрял в неприятный разговор Отец Невесты. — Мало ли, что она согласна! Она должна говорить, что не согласна.
— Я только сказала: я подумаю.
— Знаете!.. — взревел Жених. — Знаем мы эти штучки! Сегодня — подумаю, а завтра — хаханьки с соседом. Знаем мы это. У меня один друг тоже женился: она ему на другой же день изменила.
— Ну и мы тоже кое-что знаем! — оживилась Невеста. — У одной моей подружки тоже муж сказал, что едет в командировку, а сам жил с нашей общей знакомой. Она их застукала. Так он набрался нахальства и говорит: «А мы, — говорит, — ничего, мы, — говорит, — письмо турецкому султану пишем…»
— Тоже — комик, — заметила Мать Невесты.
— А у меня товарищ был, — вспомнил Отец Невесты, — так что он выкинул: застукал тоже жену с хахалем и скинул его с четырнадцатого этажа.
— Разбился? — поинтересовался Непонятно кто.
— Хахаль-то? Конечно. С четырнадцатого этажа… Попробуй.
— А я этто иду вчера по улице, — заговорил Отец Жениха, — гляжу: муж колотит жену со всех сил. А у самого кулак — с детскую головку. Я ему говорю: «Что ж ты делаешь? Ты же можешь ей ребра сломать». А он мне отвечает: «Чем, — говорит, — меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Доцент какой-нибудь…
— У вас санузел объединенный? — спросил Непонятно кто у Отца Невесты.
— Объединенный, — ответил тот.
— Это плохо, — сказал Непонятно кто.
— Кому как, — Отец Невесты опять подозрительно посмотрел на незнакомца. — В тесноте, да не в обиде, говорят.
— А соседи как? Ничего?
— Ничего. Тимошка Соколов только буянит часто. Вот тут, через стенку, живет. С топором бегает, стекла бьет иногда… А вчера, например, явился домой в состоянии зеленого алкоголя. А семья, — ну, то есть, родные и знакомые, смотрели телевизор. Ну, он тоже стал смотреть. Посмотрел немного и говорит: «Таких плотников не бывает!» Его попросили привести себя в порядок. А он свое: «Таких плотников не бывает! Я, — говорит, — сам плотник — знаю! Это вранье все». Снял сапог с левой ноги и произвел удар по телевизору.
— Сколько дали? — спросил Непонятно кто.
— Пятнадцать суток. Я сам и отвел его в отделение. Критик ты, — говорю, — а не плотник.
— Какой телевизор? — спросил Непонятно кто.
— Обыкновенный телевизор.
— Они разные бывают.
— У них «Рекорд» был, — сказала Невеста.
— Самый плохой. А вот у вас, я смотрю, никакого телевизора нету.
— Телевизор — это одно беспокойство, — упрямо сказал Жених. — У одного моего друга тоже телевизор был… Смотрели как-то с соседями постановку про любовь. Свет, конечно, выключен. Ну, один сосед начал щупать жену друга. Они, значит, так сидели: она впереди, жена-то, а муж с соседями сзади. Ну, он начал ее поглаживать. Она говорит: «Это ты, Вася?» — мужа-то Васей звать. А Вася — ни сном, ни духом. «Чего?» — говорит. «Ничего», — это она-то, «Я, — говорит, — думала, это ты».
— Ая-яй! — сказала Мать Невесты.
— Ловко! — с восхищением заметил Отец Невесты.
— А, по мне, вот — хоть он есть, этот телевизор, хоть его нет — все равно, — сказала Невеста. — Я больше люблю в окно смотреть.
— Баловство одно от этих телевизоров, — согласилась Мать Невесты.
— Нет, иногда можно посмотреть, почему, — сказал Жених. — Совсем не смотреть телевизор — это тоже отсталость. Но зачем свет выключать?
— Да, это уж так, — поддакнула Мать Невесты. — Свет выключут — тут уж конечно…
— Да, тут уж только держись, это точно, — подкинул Отец Невесты.
— При свете-то, конечно, можно посмотреть, — поправилась Невеста, — я в этом смысле и сказала. Я в этом смысле ничего не имею против. У одной моей подружки тоже телевизор есть… Она, как видит меня, всегда говорит: «Почему ты никогда на телевизор не приходишь?» Я говорю: «Нет, смотрите уж сами». Она говорит: «Почему? Хоть, — говорит, — посмеемся». — «Нет, — говорю, — смотрите уж сами». А потому что я знаю, что они, когда смотрят телевизор, свет всегда выключают.
— «Посмеемся»! — возмутилась Мать Невесты. — «Приходи, хоть посмеемся»! Начнут все смеяться, так ты и не заметишь, как тебя общупают всю. И я всегда своей дочери говорила: «Никогда не смейся, доченька!» Она иной раз: «Мам, я в кино схожу». — «А чего, — говорю, — ты там не видела? Чего? Опять смеяться будете?»
— Нет, иногда можно посмеяться, почему. Если комедия какая-нибудь — пожалуйста, смейся. Для того и на афишах пишут: «Комедия», — Жених потихоньку наглел. — Я сам люблю комедии…
— В здоровом теле — здоровый дух, — согласился Отец Невесты. Чем больше наглел Жених, тем активнее заискивали перед ним Невеста, Отец Невесты, Мать: как ни крути, а замуж надо.
— А при чем тут тело? — строго спросил Жених.
— Я в том смысле, что я тоже кино уважаю.
— Надо бы выбирать выражения.
— Это правильно, конечно.
— Вообще-то, кино — это разврат, — сказал Жених. — Ты же берешь билет, ты же не знаешь, кто рядом с тобой сидеть будет. Бывает так, что сядет какая-нибудь фифочка… От нее духами и всякими… Тут не то что на экран, тут всякие мысли в голову лезут, хе-хе…
Все громко засмеялись. В дверь постучали.
— Можно! — сказал Отец Невесты.
Вошел пожилой скромный Гражданин с газетой в руках.
— Что случилось, соседушка? — миролюбиво спросил Отец Невесты.
— Нельзя ли потише, товарищи?
— У нас, видишь ли, ЧП — дочку замуж выдаем.
— Я понимаю, но все-таки… пожалуйста, а?
— Ладно.
Скромный Гражданин вышел.
— Кто это? — спросил Непонятно кто.
— Да бухгалтеришка один… Вредный, зараза! Мы тут на днях клопов морили керосином, ну, конечно, открыли дверь, чтобы запах в коридор выходил. Так он нарочно завязал голову полотенцем и ходите полотенцем. «Голова, — говорит, — болит от вашего керосину».
— «От вашего керосину…» А сам, наверно, с похмелья мучился, — сердито сказала Мать Невесты.
— Закладывает? — спросил Непонятно кто.
— Да говорит, что у него желудок вырезан. А сам, наверно, пьет потихоньку. Кто нынче не пьет?
— Я сам на днях клюкнул с дружками в кафе — еле до дому добрался, — весело сказал Отец Невесты. — Спасибо, ребята-дружинники помогли.
— Если не буяните, почему не выпить? — вставила свое слово Мать Жениха. — Бывают буйные.
— Нет, он у нас спокойный, — не без одобрения сказала Мать Невесты.
Отец Невесты был явно польщен этим замечанием жены и стал хвастать:
— Я сразу — спать. Других тянет шататься где-нито, а я сразу домой — спать.
— Папа у нас, как напьется, так берет песенник и поет все песни подряд. И все на один мотив, — сказала Невеста, с любовью глядя на отца.
Довольный Отец засмеялся.
— Ну, ты уж скажешь, дочка.
— А что, неправда? Мама его ругает матом, а он себе поет.
— Хе-хе-хе… Нет, я действительно не понимаю таких: напьется — и вот начинает строить из себя! Правильно, что начали бороться с такими. Напился? — иди домой! И никто никогда тебе слова не скажет. Наоборот, будут в пример ставить.
— Если не буяните, то почему же, — опять сказала Мать Жениха и посмотрела на своего мужа.
— У меня отец-покойничек, царство ему небесное, дедушка Катин, — вспомнила Мать Невесты, — такой был. Душевный человек! Уж так пил, господи-батюшка!.. Один две поллитры усиживал. Но чтобы он кому-нибудь лишнее слово сказал или ругнулся на улице — никогда! Придет, бывало, еле на ногах стоит, а сам все улыбается. «Вот и я», — говорит. Любили его все. Так от запоя и помер, сердешный.
— А я вот никогда не помню, что со мной бывает, — сказал Отец Жениха. — Проснешься утром и думаешь: «Что же вчерась было?»
— Это опасно, — авторитетно сказал Отец Невесты. — Так можно подзалететь. У нас на днях судили одного…
— А с моим другом тоже на днях история была, — заговорил Жених. — Пошел он с женой в гости к нашим общим знакомым, выпили тоже, завели радиолу, пошли танцевать. А он, друг-то, замечает, что у его жены что-то глаза блестят. Ну, притворился пьяным. Потом — раз на кухню: а там целует его жену наш общий знакомый. Свет, конечно, выключен.
— Ая-яй! — сказала Мать Невесты.
— Ловко! — воскликнул Отец Невесты.
— А он что? — спросил Непонятно кто. — Выкинул его?
— Кто?
— Муж-то?
— Он им ничего не сказал.
— !!!
— А когда они ушли из кухни, он взял им холодильник испортил и выпустил попугая из клетки. Совсем — в форточку.
— Ловко!
— Я вот не понимаю женщин, которые танцевать любят, — заговорила Невеста. — Что хорошего? Кружатся, кружатся — смотреть противно.
— Нет, иногда можно потанцевать, почему. Но вообще-то — это разврат, я по себе погонюсь: пойдешь с какой-нибудь фифочкой, а от нее духами всякими… Хе-хе…
Все опять громко засмеялись.
В дверь постучали.
— Можно! — сказал Отец Невесты.
Вошел пожилой человек с газетой.
— Товарищи, нельзя ли потише?
— Знаете что!.. — взорвалась Мать Невесты. — Идите лучше похмелитесь! Ходют тут алкоголики всякие!
Гражданин вытаращил на нее глаза.
— Вы что, спятили?
На Гражданина двинулся Отец Невесты.
— Как ты сказал? Я что-то не расслышал. Ну-ка, повтори еще…
Жених остановил его и вежливо сказал скромному Гражданину:
— Товарищ, я вас сейчас изуродую. Вот сюда достану разок… Оп!.. — он сделал выпад, пугая Гражданина.
Гражданин выбежал из комнаты. Все опять засмеялись.
— Вот так и надо с ними, — сказала Мать Невесты.
— До чего обнаглел народ! — возмутился Отец Невесты. — Это ж — не пройдешь по улице, чтобы тебе чего-нибудь не отдавили. Мне на днях все руки отдавили.
Непонятно кто вопросительно уставился на Отца Невесты.
— А я как-то иду по улице, — заговорил Отец Жениха, — ко мне подходят двое. «Давай, — говорят, — на троих?» Я говорю: «У меня денег нету». Так один мне сунул вот сюда кулаком и говорит: «Зазнался, сука».
— В таких случаях надо сразу вот сюда бить, — сказал Жених. Подошел к отцу, показал — под ложечку. — Вот так — р-раз!..
— Ой!
— У нас недавно случай был: приходим с другом в парк…
— Одну минуточку я перебью, — сказал Непонятно кто. — Я не понял, как это вам руки отдавили?
Отец Невесты оглушительно захохотал. И все, кто был в комнате, оглушительно захохотали и посмотрели на Непонятно кого, как на дурачка.
— А вот как! — воскликнул Отец Невесты, встал на четвереньки и пошел по комнате. — Идите ко мне.
Непонятно кто стоял на месте.
— Ну иди, иди, — подтолкнул его Жених.
Непонятно кто пошел к отцу Невесты.
— Вот я иду домой, — стал объяснять Отец Невесты, стоя на четвереньках. — Так? А ты — прохожий… Иди мимо меня. Иди!
— Зачем?
— Да иди, не бойся!
Непонятно кто пошел мимо него.
— Идешь, да? — спросил Отец Невесты.
— Иду.
— Теперь наступай мне на руку… Ну, наступай!
— А-а! — понял наконец Непонятно кто.
Все опять засмеялись. Отец Невесты встал, отряхнул колени.
— Вот так и отдавливают руки, молодой человек, — сказал он, снисходительно улыбаясь.
— Ну, приходите вы, значит, с другом в парк? — напомнила Невеста Жениху, заранее улыбаясь.
— Ну, приходим мы, значит, в парк, друг и говорит мне: «Тут, — говорит, — один тип есть, он у меня девушку отбил. Пойдем, — говорит, — потолкуем с ним, как жельтмены». Я ему как дал вот сюда, он двадцать семь минут в нокауте был.
— Ловко!
— Я только не поняла, кто в нокауте лежал: ваш друг или тот тип? — спросила Мать Невесты.
— Да тот тип, конечно, — воскликнула Невеста. — Мама скажет тоже…
— Тип, — подтвердил Жених. — Я ему в печень дал.
— Одну минуточку, я перебью: сколько у вас квартплата выходит? — спросил Непонятно кто.
— Пять с копейками, — ответил Отец Невесты.
— Продолжайте.
Но тут заговорил Отец Жениха.
— Ну, а как мы решим наше дело-то? — спросил он всех.
— Нет, я же ясно сказал: ничего не выйдет, — сказал Жених. — Мы разойдемся как в море корабли.
Минуты три все молчали, смотрели на Жениха.
— Я не люблю зря трепаться, — пояснил тот. — Я же сказал давеча: «Знаем мы эти штучки».
Дед тихонько засмеялся.
— Пошляк! — громко сказала Невеста и заплакала.
Отец Невесты, тоже чуть не плача от обиды и оскорбления, пошел снимать ружье.
— Ты боксер, да? Ты боксер? — снял ружье, взвел курок. — А я вас тогда дуплетом…
Первой, взвизгнув, бросилась из комнаты Мать Жениха, за ней — Отец Жениха. Потом выскочил Жених. Непонятно кто остался и, не обращая внимания на суматоху, стал мерить шагами комнату — считал метраж.
— А тебе чего тут надо?! — заорал Отец Невесты. — Ты кто такой?
— Я квартирант ихний, Лизунов Евгений Елизарович, — спокойно пояснил Непонятно кто. — Как вы насчет того, если мы поженимся с вашей дочкой?
Невеста неприлично разинула рот. Мать Невесты ущипнула себя за руку. Отец Невесты зачем-то посмотрел в дуло ружья и повесил ружье на стенку.
— Черт его знает, — сказал он. — Я что-то ничего не понимаю…
— Что ты не понимаешь?! — накинулась на него супруга. — Что тут непонятного, скажи, пожалуйста? Совсем уж одурел?..
Лизунов засмеялся.
— Это, знаете, бывает. По-научному — первая стадия.
— Закрой рот, — негромко сказала мать дочери. Потом обратилась с улыбкой к Лизунову: — Тонко же вы подъехали!.. Просто даже удивительно!
Лизунов снял пиджак, аккуратненько повесил его на спинку стула, стал закатывать рукава.
— Жизнь, мамаша, сложная штука. Простите, ванночку можно принять? И мне бы махровое полотенце и детскую шампунь. Перхоть, знаете…
— Можно. Пойдемте, я покажу, — захлопотала Мать Невесты. — А ты, Катюша, собери пока на стол. А ты, отец, сбегай в магазин…
Лизунов пошел и запел:
Не брани меня, родная…
Тут Волшебный человек взял у Пессимиста волшебную веточку и взмахнул ею. Стена дома сомкнулась.
— Ты не прав, Алик! — воскликнул Оптимист и стал взволнованно ходить возле скамейки. — И откуда в тебе это?! Откуда?
— Ка-ка-ка!.. — засмеялся Пессимист.
Волшебный человек между тем перевел свои волшебные часы назад на два часа и отдал веточку Оптимисту.
— Теперь ты. Время вернулось назад на два часа — событие то же: придут сватать Невесту. Покажи, как ты это видишь.
Оптимист махнул веточкой и сказал:
«Распояшьтесь, распахнитесь,
Не стесняйтесь, покажитесь.
Веточка, веточка, покажи нам людей, но не такими, какими их все видят, а такими, какими я, Эдуард, вижу».
Только он так сказал, стена дома Невесты с треском раскололась.
Все так же, как мы уже видели, и все тем не менее не так. Люди те же, и вместе с тем совсем другие. И в комнате все как будто так же, да не так…
— Ну и любите вы покушать, папаша! — весело сказала Мать Невесты на ухо Деду.
— А?
— Аппетит, говорю, у вас отличный!
— Не жалуюсь, не жалуюсь. Бывало, в империалистическую на спор барана съедал. Зато и силенка была! Посажу бывало, трех неприятелей на штык — и через себя.
— Вы бы писали об этом, дедушка, — сказала Невеста. — У вас такая богатая жизнь.
— А я и пишу, внучка. Пишу книгу. Называться будет: «Руки вверх, неприятели!» Если хочешь, почитаю после ужина.
— С удовольствием послушаю, — согласилась Невеста.
— Кушайте, папаша, кушайте, — угощала его Мать Невесты. — Потом нам всем почитаете. Мы все с удовольствием послушаем.
По улице, направляясь в дом, проходит семейство Жениха, и с ними еще кто-то — Непонятно кто.
— Ну, рояль, холодильник, телевизор — это все забирайте, — говорил отец Жениха. — Вы — молодые, вам это нужно.
— Спасибо, отец! — с чувством сказал Жених. — Но я предпочитаю приобрести все на свои заработанные деньги.
Отец Жениха улыбнулся хорошей улыбкой.
— Понимаю — гордость! Вот таким я и хотел видеть своего сына.
Мать отвела сына в сторонку и сказала негромко:
— Отец хочет вам подержанную «Победу» купить на свои сбережения.
— «Победу»?!
— Тш!.. Только ни слова об этом. Он хочет сделать сюрприз.
Сын догнал Отца, обнял его и поцеловал в щеку.
— Что еще такое? — спросил Отец с мужской, доброй суровостью. — За что?
— За все, папа!
Мать Жениха и Непонятно кто идут сзади.
— Какой у вас замечательный сын! — сказал Непонятно кто.
Мать было всплакнула, но тут же вытерла слезы. Улыбнулась.
Вошли в подъезд.
А в комнате Мать Невесты рассказывала:
— Сегодня поссорилась с Марьей Николаевной.
— Что такое? — спросил муж. — Почему?
— Она говорит, что сегодня ее очередь оставаться с соседской девочкой, а я говорю — моя.
— Мама, но вы же вчера оставались с ней, — сказала дочь. — Марья Николаевна права.
— Да, но девочка ко мне привыкла, — стала оправдываться Мать. — Кроме того, мы с девочкой не дочитали повесть «Жилин и Костылин».
— Какая повесть! — сказал Дед. — Умел закручивать граф Толстой. А? Мастер, мастер. Биография только… того, а так — мастер.
— Мастер, — согласился Отец Невесты. — И что удивительно — все предельно просто и лапидарно!
— В том-то и штука. Я, например, в своей книге «Руки вверх, неприятели!» хочу тоже изложить события предельно простым языком. Но трудное это дело! Ох, трудное! Я понимаю Толстого с его «Не могу молчать!» Иной раз такое волнение охватит, думаешь: лучше бы я ему в морду дал, отрицательному герою какому-нибудь, хочется, извиняюсь, матом крыть, а приходится писать, что называется, кор-рэктно. Тьфу!.. слово-то какое-то…
— Когда вы думаете закончить книгу дедушка? — спросила Невеста.
— Думаю, что через пять лет закончу. Это будет мой скромный подарок грядущим поколениям.
В дверь постучали.
— Войдите! — сказал Отец Невесты.
Вошло семейство Жениха.
Жених: — Добрый вечер!
Отец Жениха: — Здравствуйте!
Мать Жениха: — Добрый вечер! Приятного аппетита!
Непонятно кто: — Здравствуйте, товарищи!
Невеста: — Здравствуйте!
Отец Невесты: — Вечер добрый!
Мать Невесты: — Добро пожаловать!
Дед: — К нашему шалашу!
— Извините, что в такой поздний час, — заговорил Отец Жениха. — Но дело, как говорят, не терпит отлагательств.
— Пожалуйста! — воскликнул Отец Невесты. — Какие могут быть разговоры? Присаживайтесь с нами.
— Спасибо за приглашение: мы только что отужинали — и сразу сюда.
Жених и Невеста переглядываются. Невеста покраснела. Дед с этакой стариковской хитрецой наблюдает за молодыми.
— Так по какому же такому делу пожаловали, товарищи? — спросил Отец Невесты: он действительно не понимает, в чем дело.
— Пожаловали мы по весьма, так сказать, щекотливому делу, — заговорил Отец Жениха, заметно волнуясь. — Молодые люди — ваша дочь и мой сын, — оказывается, любят друг друга.
Отец Невесты очень удивился, а Мать Невесты не удивилась, но она тоже была заметно взволнована. А Дед улыбался хорошей стариковской улыбкой — хитрой и доброй. Невеста опустила глаза долу.
— Я со своей стороны серьезно и обстоятельно беседовал с сыном, — продолжал Отец Жениха. — Думаю, что к браку он готов.
Отец Невесты, заметно волнуясь, ходил по комнате.
— Ах, стрекоза!.. А я-то, старый дурак, живу и ничегошеньки не знаю. Я-то думаю, что она у нас все еще девчонка, а она вон что!.. Почему ты мне не сказала, что у тебя есть молодой человек и что вы хотите пожениться? Почему? Неужели я консерватор какой-нибудь?
— Папуля, мне было как-то стыдно об этом говорить. Я просто не знаю… Я знала, что вы не консерватор, и все равно… Мне и сейчас ужасно стыдно, товарищи… Просто не знаю, — Невеста тоже заметно взволнована.
— Как же так, дочка? Я удивлен, я тебе честно говорю: я удивлен. Не сказать отцу…
— Ну что ты к ней пристал, Микола, — вступился за внучку Дед. — Молодость диктует свои законы, которые нам не всегда дано понять. Ты тоже в свое время не сказал мне…
— Тогда было другое время, отец.
— Я бы хотел только обратить внимание молодых людей на тот факт, что женитьба — это очень и оченъ ответственный шаг, дети мои, — сказала Мать Невесты. — Я не против того, чтобы вы поженились. Я знала о том, что вы дружите… Мне обо всем рассказывали соседи и ваши учителя. Но вы не представляете, дети мои, насколько это серьезный и ответственный шаг, — она всплакнула.
— Успокойся, мать, — сказал Отец Невесты. — Жизнь есть жизнь: молодое растет, старое старится. А давно ли, кажется, мы с тобой стояли на перроне вокзала… Я уезжал тогда на Крайний Север… Ах, время, время! — Отец смахнул скупую слезу.
— Да, да… И мы тоже стояли когда-то на перроне вокзала, — Отец Жениха тоже смахнул скупую слезу.
Непонятно кто подошел к деду и спросил:
— Я слышал, вы книжку пишете, дедушка?
— Пишу, молодой человек, пишу.
— «Воспоминания пожилого человека»?
— Ась?
— Я говорю, называться будет: «Воспоминания пожилого человека»?
— Плохо вы о нас думаете, молодой человек! — обиделся Дед. — Какие же мы пожилые?! Разве годы могут старить человека?
Непонятно кто смутился.
— Нет, я не в том смысле сказал… Я понимаю, что годы тут ни при чем.
— То-то! Я в свои семьдесят девять лет моложе иного восемнадцатилетнего. А почему? Да потому, что не отстаю от жизни. А вот некоторые… Ну-ка, молодые люди!.. — (это к отцам) — Чего захлюпали?! Выше голову! Грянем, братцы, уда-лу-ую!..
Все громко засмеялись.
Стук в дверь.
— Войдите, — сказал Отец Невесты.
Вошел пожилой Гражданин с энциклопедией в руках.
— Добрый вечер, товарищи!
Отец Невесты: — Здорово, сосед!
Мать Невесты: — Здравствуйте, Семен Кузьмич!
Дед: — К нашему шалашу, Кузьмич!
Невеста: — Здравствуйте, дядя Семен.
Отец Жениха: — Здравствуйте!
Мать Жениха: — Здравствуйте!
Жених: — Здравствуйте!
Непонятно кто: — Здравствуйте!
— А я слышу: у вас какое-то торжество! — дай, думаю, зайду, — сказал Гражданин.
— А вот они, виновники торжества! — сказал Отец Невесты и показал на Жениха и Невесту. — Моя дочь выходит замуж.
— Да что вы говорите! — изумился Гражданин. — Катюша, милая!.. Поздравляю тебя, дитя мое, поздравляю! — подошел, поцеловал Невесту в лоб. — А где же?.. Ага, вот он! — он строго, но вместе с тем любовно посмотрел на Жениха. — Ничего, ничего… хорош! А? Арсений Назарыч?.. Как находишь?
— Мне — лишь бы не отставал от жизни, — сказал Дед.
— Нет, хорош, хорош… Поздравляю, молодой человек, от души поздравляю! Вы, можно сказать, открыли клад.
— Э-э, что — клад, Семен Кузьмич, — упрекнул Гражданина Дед. — Что в наше время клад?
— Я просто к слову Арсений Назарыч. Нет, хорош… А ведь я Катюшу-то вот с каких лет знаю, когда она еще под стол пешком ходила, хе-хе-хе… Ах, где мои семнадцать лет!
— А вот этого я не люблю, Семен Кузьмич, — опять осадил его Дед. — Что это за вздохи?
— Я так, Арсений Назарыч, к слову. Нет, хорош! Так, молодые люди… одну минуточку. — Семен Кузьмич вышел с таинственным видом.
— Неисправимый человек! — усмехнулся Отец Невесты. — Сейчас что-нибудь принесет в подарок, уж я его знаю.
— Когда я еще была маленькой, — заговорила Невеста, — дядя Семен водил меня в планетарий, показывал на Луну и говорил: «Учтите, вы там будете». И плакал.
— Он у нас, как Циолковский, — вставил Отец Невесты. — Тоже, кстати, все чертит чего-то. Спросишь: «Чего ты изобретаешь-то все?» Он махнет рукой и скажет: «Так… мысли распирают».
— Но сдает последнее время, сдает, — заметил Дед.
Вошел Семен Кузьмич с телевизором в руках.
— Прошу принять от меня этот скромный подарок, молодые люди.
— Что вы, дядя Семен! — воскликнула Невеста.
— Что вы, Семен… э-э… Семен Кузьмич! — тоже воскликнул Жених.
— Прошу, прошу… И без церемоний — я этого не люблю. Иначе обижусь. Берите, мне тяжело держать.
Жених принял телевизор.
— Спасибо.
— На здоровье. Мне он на старости лет…
Дед погрозил Семену Кузьмичу пальцем.
— Кузьми-ич!..
— Молчу. Эх, грянем, братцы, удалу-ую!..
Дед подхватил:
— Эх, на поми-ин ее души!
Все громко засмеялись.
Семен Кузьмич посмотрел на часы.
— Хорошо с вами, дорогие мои, но дело есть дело: судим одного прохвоста товарищеским судом. Представляете, выкинул номер: обиделся, что его покритиковали на жилактиве за некультурное поведение в лифте, пришел домой, включил везде свет — днем!.. Включил утюг, электроплитку и сидит.
— Позор! — сурово сказал Дед. — Выселить в необжитые районы.
— Мало того: он начал петь! Соседи, естественно, возмутились: попросили прекратить. И знаете, что он ответил? «Я, говорит, не знал, что в доме такая звукопроницаемость».
— А вот это уже нахальство, — сказал Отец Невесты. — Он не знал, что в доме такая звукопроницаемость! Наивный ребенок!
— В наше время многие под наив работают, — сказал Непонятно кто. — У нас в институте один парень тоже… «Я, — говорит, — не знаю, почему Ремарк — это плохо…»
— Пропесочить разок хорошенько — узнает, — посоветовал Дед.
В дверь постучали.
— Войдите! — сказал Отец Невесты.
Вбежала Соседка, подруга Невесты.
— Боже мой!.. Катя!..
— Зина!..
Они обнялись.
— Катя!..
— Зина!..
— Катька!..
— Зинка!..
Семен Кузьмич засмеялся, махнул рукой и вышел.
— Ну, теперь разговорам конца не будет, — притворно рассердился Дед и повернулся к Непонятно кому. — А вы что, тоже пишете, молодой человек?
— Да.
— О чем, если не секрет?
— Вещь называется «Три товарища» — в пику Ремарку. Действуют три друга: Димка, Толик и Боб. Они сперва заблуждаются, потом находят себя. А потом я буду писать еще одну вещь — в пику Хемингуэю.
— Одобряю, — похвалил Дед. — Благословляю, так сказать. Нам надо раскладывать, надо бичевать, надо перетряхивать!.. Я, например, в своей книге «Руки вверх, неприятели!» перетряхиваю все на свете.
— Надо, надо.
— Итак, молодые люди, — заговорил Отец Невесты, — вы будете жить самостоятельно. Как вы себе это представляете? Я хочу спросить прежде всего вас, молодой человек.
Жених вышел на середину комнаты и заговорил, заметно волнуясь:
— Мне легко отвечать на этот вопрос, потому что я недавно отвечал на вопросы анкеты одной молодежной газеты — «Ваше мнение о семье и браке». Я подробно остановился там на духовном облике современной молодой семьи, на ее, так сказать, идейной подоплеке. Я высказал там одну, на мой взгляд, интересную мысль: современная молодая семья не может существовать без взаимопонимания и дружбы.
— Так, — Отец Невесты кивнул головой.
— Далее, я указал, что современная молодая семья не мыслится без взаимного уважения и доверия.
— Правильно.
— Вот эти четыре компонента, как три кита, составляют, на мой взгляд, основу основ современной молодой семьи.
— Так.
Жених вошел в раж.
— Я глубоко убежден, — говорил он звенящим голосом, — что, если даже только один из этих четырех компонентов перестанет соответствовать нормам современного общежития, молодая семья распадется. Я глубоко убежден также, что бракоразводный процесс в нашем законодательстве очень уж усложнен. Я могу навлечь на себя немилость леваков, могу показаться излишне тенденциозным, но я говорил и говорить буду, что объявлять в газетах о расторжении брака — это… альковное кощунство!
Все внимательно слушают расходившегося Жениха.
— Вы юрист? — спросил Отец Невесты.
— Я, так сказать, антиюрист, — Жених улыбнулся своей шутке. — Я филолог. Но дело тут, как вы сами, понимаете, не в профессии. Меня глубоко волнует человеческая сторона этого вопроса. В самом деле, вы пришли с работы, приняли ванну, поужинали и ложитесь на диван. У вас отличное настроение. Вы берете газету и начинаете ее просматривать. Все хорошо. И вдруг: «Марья Иванна Загогулькина…»
Все громко засмеялись.
— «…возбуждает дело о расторжении брака с Загогулькиным».
Все опять громко засмеялись.
— Смешно? — спросил Жених. — Нет, грустно!!! Ты лежишь, тебе тепло, у тебя отличное настроение, а где-то плачет в пепел семейного счастья эта самая Загогулькина Марья Иванна…
Никто не смеется.
— Где-то пропадает хороший человек Загогулькин. Пропадает только потому, что вовремя не досмотрели, не проявили заботу! — в глазах Жениха горячие огоньки справедливого гнева. — Как же ты можешь лежать на диване, как ты можешь чувствовать себя хорошо, если где-то произошла драма! Нет, встань, найди этого самого Загогулъкина, поговори с ним, узнай, в чем дело, а потом уж ложись. А до этого не смей лежать!!! Я кончил.
— Так их, молодой человек! — вскричал Дед. — И не бойтесь быть излишне тенденциозным! Слово-то какое-то тоже…
— Но ты впал в противоречие, Андж, — заметила Невеста.
— В какое?
— Если бы не было объявлений в газете, ты бы не узнал о драме.
— Ага! Ну-ка, ну-ка, — Дед от удовольствия потер ладони. — Люблю всякие пикники.
Жених снисходительно и с любовью посмотрел на Невесту.
— Я впал в противоречие только потому, что тебе этого хочется.
— Но если бы не было объявления в газете, ты не узнал бы о драме, и у тебя было бы хорошее настроение, — стояла на своем Невеста. У нее тоже загорелся в глазах огонек.
— Значит, по-твоему, не будь газеты, я бы не знал жизни? — спросил Жених.
Все с интересом наблюдают за молодыми, хорошо улыбаются.
— Я не утверждаю, что, не читая газет, ты бы не знал жизни — для этого существует кино, радио, телевидение. Я только хочу сказать, что ты бы не узнал о конкретной драме Загогулькина.
— Да я этого Загогулькина за два квартала узнаю! — воскликнул Жених. — Идет человек с грустными глазами — стоп! В чем дело, товарищ? Ну-ка выкладывай, не стесняйся — что там у вас случилось? И неважно, будет это Загогулькин или кто еще.
— Ты узнаешь, а другой не узнает. Нельзя всех мерить на свой аршин. Я знаю сколько угодно молодых людей, которые со спокойной совестью пройдут мимо Загогулькина.
— Во-от! — воскликнул Жених и показал пальцем на Невесту. — Вот мы и договорились!.. Вот с кем надо бороться — с равнодушными! Именно об этом я и хотел сказать, когда заговорил о бракоразводном процессе.
— Это все правильно, молодой человек, — сказал Дед. — Мне нравится ваша горячность, с какой вы отстаиваете свои убеждения. На мой взгляд, это несколько запальчиво, но с годами это уйдет. Вы станете спокойнее, и вам легче будет находить те единственно верные слова, которые проложат вам путь к счастливой жизни. Я хочу спросить о другом: как вы себе представляете другую сторону семейной жизни — материальную, так сказать?
Жених поморщился.
— Как-то не хочется об этом сегодня…
— Нет, уж вы скажите, — настаивал Дед. — Я понимаю, мой вопрос несколько коробит вас, но мы, люди пожилые, знаем, что над этим вопросом многие ломали головы.
— Ну, во-первых, у нас будет две комнаты, два телевизора… Кроме того — я открываю чужую тайну… — Жених радостно засмеялся и посмотрел в сторону своего отца. — Но я очень рад и потому скажу: папа покупает мне подержанную «Победу».
В комнате воцарилась зловещая тишина. Все презрительно и гневно смотрят на Жениха. Он медленно, с ужасом постигает, как низко он пал со своей ничтожной, глупой, неуместной радостью.
— Вон, — негромко сказал Дед.
— Так вот вы какой, оказывается, — тоже негромко сказал Отец Невесты. — Вас в этом мире волнует только «Победа»? Можете считать, что сегодня вы не победили. Я присоединяюсь к требованию моего отца — вон! И, думаю, моя дочь тоже к нам присоединится.
— Я присоединяюсь, папа… Я… я не знала, какой он на самом деле… — Невеста заплакала. — Когда мы с ним говорили о семейной жизни, он говорил только о четырех компонентах. Он даже не заикался о «Победе». Он казался мне благородным, с превосходной подоплекой, а оказывается… оказывается, он вынашивал мысль о собственной «Победе»! Ничтожество! О, как я обманулась!
— Я сам только сегодня узнал, — вякнул было Жених.
— Не смейте! — Дед стукнул костылем в пол. — Не смейте ничего говорить! Если вы радуетесь по поводу того, что у вас будет своя «Победа», то радуйтесь еще больше, что вы в моем доме и я не могу вас отлупить вот этим костылем, потому что я бла-ародный человек! Можете идти в ресторан!
— Я потрясен, товарищи! — заговорил бледный Отец Жениха. — Мне трудно сейчас говорить… Я не узнаю своего сына… Я что-то просмотрел в нем в свое время — это несомненно. Я что-то главное не увидел в нем. Я действительно хотел купить ему «Победу». Но я никогда не думал, что вместе с «Победой» в нем подымет голову тот маленький собственник, которого он так искусно скрывал в себе. Я сам всю жизнь вот этими руками разливал газировку (показал руки), мне подчас было не до сына, я передоверил его воспитание бабушке — и вот результат.
Мать Жениха тоже заплакала.
— Андрюша, сынок… Сколько раз я тебе говорила: не водись с этими молодыми людьми, это плохая компания. Ты мне что говорил? «Мама, это хорошие люди, хоть они и артисты. Но это не вина их, а беда». Ты говорил…
Отец Жениха: — О-о!
Отец Невесты: — Все понятно.
Мать Невесты: — Ая-яй!
Дед: — ну, конечно!
Невеста: — Да-а!
Непонятно кто: — Да-а…
— А вместе с тем я знала, — продолжала Мать Жениха, — что один из этих молодых людей развелся с женой, у другого — выговор по общественной линии за грубость с начальством… И сколько бы он ни говорил, что это несправедливый выговор, я не верила. Несправедливых выговоров не бывает…
Жених стоял белый, как бумага. Он посмотрел на Непонятно кого.
— Толик, скажи им, что это неплохие люди… Скажи хоть что-нибудь!
— Я не хочу с тобой говорить! — отрезал Толик. — Я больше тебе не друг. Ты только что говорил о борьбе с равнодушными — ты лгал! Ты не только не узнаешь Загогулькина, ты наедешь на него собственной «Победой». Ты раздавишь его! Подумай о том, что с тобой случилось сегодня, пойми, пока не поздно, что ты стоишь над пропастью во ржи! Ты говорил, что не надо объявлять расторгнутые браки в газетах, ты опять лгал: их давно не объявляют. Ты изолгался!
— Люди узнаются на крутых поворотах, — сурово сказал Дед. — Я не случайно заговорил о материальной, так сказать, стороне дела. Когда он говорил о четырех компонентах, в его словах чувствовалась какая-то неуверенность, он все время что-то недоговаривал. Меня не проведешь, молодой человек. Я раскусывал экземпляры посложнее, и мне жаль вашего отца и вашу мать: не велика радость иметь такого сына.
— Я осознал, товарищи, — жалко залепетал Жених. — Мне ужасно стыдно. Мне… я… Мне так трудно сейчас… — он сморщился, сдерживая невольные слезы… Махнул рукой и быстро вышел, не попрощавшись.
— Ничего, у него есть еще время стать настоящим человеком, — все также сурово сказал Дед. — Помогите ему, не оставляйте сегодня его одного.
— Какой ужас! — простонал Отец Жениха. — Какой ужас!.. До свиданья!
— Вот до чего доводит дурная компания, — сказала Мать Жениха. — До свиданья.
— До свиданья.
— До свиданья.
— Всего хорошего, — сказал Дед. — Последите сегодня за ним. Уберите из его комнаты все ножи, вилки — вообще колющие предметы. Но особенно чернила — не допускайте, чтобы он писал упадочнические стихи.
Мать Жениха и Отец Жениха ушли. Тут на середину комнаты вышел Непонятно кто (Толик).
— Николай Арсеньевич, и вы, Анна Иванна, и вы, Арсений Назарыч… — голос Толика слегка дрожал. — Одним словом, я прошу руки вашей дочери и внучки. Извините за дерзость.
Мать Невесты: — Как?
Отец Невесты: — Как?
Дед: — Как?
— Я давно люблю Катю. Но я знал, что она дружит с этим… Я не хотел мешать их счастью.
— Это бла-ародно, молодой человек!
— Я на последнем курсе филологического факультета — изучаю язык древних арабов. Защищаю диплом и еду на Крайний Север. Многим это может показаться странным — зачем, мол? Я же убежден, что мое знание древнеарабского языка пригодится в суровой тундре.
— Ничего в этом странного нет! — воскликнул Дед. — Это бла-ародно.
— А пока я живу в общежитии, гол как сокол, за душой — ни копейки. Все — в будущем. Если вас это смущает, скажите сразу — я напишу на вас фельетон.
— Что вы! — воскликнул Отец Невесты. — Кого это может смущать?
— Но учтите, дети мои, семейная жизнь, да еще в условиях тундры… — Мать Невесты опять всплакнула.
— Браво, молодой человек! — опять воскликнул Дед. — Я когда-то так же начинал.
— Толик!.. Толька… — Невеста бросилась к Толику. — Я всегда за тебя голосовала!..
Волшебный человек взял веточку у Оптимиста, махнул ею — стена дома сомкнулась.
— Я затрудняюсь, молодые люди, — сказал он. — Вот что: у меня есть заместитель по оргвопросам, я попрошу его побеседовать с вами, он дока в этих делах. Потом мы решим, — и Волшебный человек исчез.
А Пессимист и Оптимист опять заспорили.
— Ты кретин, — сказал Пессимист.
— Нет, это ты кретин, — ответил Оптимист.
— Ты — восторженный конь!
— Подонок!
— Сейчас я тебя буду бить!
Тут они стали драться. Прибежали люди, разняли их. Пришел милиционер.
— В чем дело, граждане?
Оптимист показал на Пессимиста.
— Вот этот тип исказил картину жизни!
— Нет, это ты исказил!
— Нет, ты!
— Нет, ты!
Милиционер видит, что так они ни до чего не договорятся, хотел их взять с собой, но тут подскочил Некто, хромой и бойкий, и сказал, что он разберется.
Пришли в какое-то помещение.
Пессимист струсил, Оптимист — тоже: им не понравилось помещение.
— Посидите здесь пока, никуда не уходите, — сказал Некто, а сам ушел.
— Давай заключим пока мир, — предложил Пессимист.
— Давай, — согласился Оптимист.
— Что делать?
— Не знаю.
— Эх, ту бы волшебную веточку сюда! — вздохнул Пессимист.
— У меня есть один листочек от нее, — сказал Оптимист. — Когда старик дал мне веточку, я незаметно сорвал один.
— Давай его сюда, — взревел Пессимист.
— Ишь ты какой!
— Давай так: кого первого вызовут, тот возьмет с собой листок, — предложил Пессимист. — Нужно, чтобы нас там поняли. Без листочка не поймут. Давай?
— Давай, — согласился Оптимист. Он был великодушный малый.
Первого вызвали Пессимиста.
Оптимист незаметно сунул ему листок от волшебной веточки.
Едва только Пессимист ступил на порог кабинета, как в кабинете все помрачнело и Некто в один миг из доброго, расторопного превратился в какого-то свирепого Малюту Скуратова, нервного и внимательного.
— Говори, подонок, что случилось?! — рявкнул он. — Только не путай тут.
— Я высказывал свои взгляды на жизнь. Я убежден… Я утверждал…
— Короче!
— Я высказывал взгляды… Я утверждал…
— Короче!
— Я высказывал взгляды…
— Короче! Воруешь?
— Я бы попросил…
— Я тебе сейчас попрошу! — Некто встал, подошел к Пессимисту и начал его обыскивать. — Где нож?
— Нету.
— Где нож, я тебя спрашиваю?
— Нету.
Некто дал Пессимисту в челюсть.
— Где нож?
Пессимист заплакал.
— Я не ворую, я принадлежу к философской группе…
Некто внимательно посмотрел на Пессимиста, сел, приготовился писать.
— Чем занимается группа? В каком районе действует? Кто вожак? Отвечать быстро и точно.
— Я — мыслитель.
— В чем заключаются твои обязанности?
— Я думаю. Я как бы разрезаю действительность и вскрываю…
— Где нож?
— Я мысленно разрезаю!
Некто ткнул Пессимиста в живот.
— Где нож!
Пессимист опять заплакал.
— У меня нет ножа. Я головой разрезаю…
Некто стоит в недоумении.
— Ты не темни здесь! Ты меня путаешь!
— Честное слово! Я головой разрезаю, извилинами…
Некто сел, начал писать.
— Говори дальше. Все говори.
— Я считаю, что самый верный и быстрый способ познания жизни — это заставать ее врасплох, неожиданно… Это мой метод. Я бросаюсь на нее прыжкообразно и срываю всяческие покрывала…
Некто достал из ящика стола наган, положил рядом с собой.
— Дальше.
— Меня уже ничем не удивишь. В жизни действуют одни подлецы и мошенники. Хороших людей нет. Их выдумывают писатели, чтобы заработать хорошие деньги. Честных людей тоже нет. Все воруют, лгут и оскорбляют друг друга…
Некто встал, подошел к Пессимисту и… пожал ему руку
— Спасибо. Наконец-то я встретил настоящего человека. Извини, я принял тебя за вора. Говори дальше, я буду записывать каждое слово и вечерами читать.
— Самое мое любимое занятие — смотреть в чужие окна. И что же я там вижу?! Я вижу там одни свинцовые мерзости.
— Свинцовых мерзостей не бывает, — поправил Некто. — Бывают — пьяные. В нашем волшебном мире, например, много пьют.
— Кстати, что это за волшебный мир? Что вы там делаете? — поинтересовался Пессимист.
— Мы хотим жизнь превратить в сказку!
— Да?
— Да!
— Хотел бы я знать, как вы это болото превратите в сказку. Бульдозерами, что ли? Засыплете?
— Это не ваше собачье дело! — почему-то вдруг обозлился Некто. — Ваше дело…
Но тут Пессимист показал волшебный листик.
— Вы, забываетесь…
— Да, да… Извините, увлекся. Так на чем мы остановились?
— Что жизнь — болото.
— Болото. Кстати, вы не хотели бы пойти поучиться на волшебника?
— Зачем это? — удивился Пессимист.
— Видите ли, в той сказке, которую мы хотим создать, предполагаются… как бы это выразиться… представители темных сил, что ли.
— Баба Яга, Змей Горыныч?..
— Что-то вроде этого, только без той гадкой сущности, какую привыкли нести эти твари. Так вот, для подготовки этих персонажей…
— Нет, — твердо сказал Пессимист. — Я буду продолжать копаться в грязи, я буду выдумывать все новые и новые комбинации отчаяния и грусти. Я никогда не поверю ни в какое светлое будущее…
Некто перестал записывать.
— Я это не пишу. Дальше.
— Хорошо. Но я буду смеяться над теми, кто поверит в светлое будущее. Вот так: «Ка-ка-ка!»
— Прелесть! Умница! Оскар!
— Какой Оскар?
— Ну, тот… в тюрьме-то, в Рэдингской, забыл фамилию…
— Вы бросьте, слушайте! — прикрикнул опять Пессимист.
— Я уже заткнулся.
— Нам и так-то не сладко, а вы еще с намеками тут…
— Какие намеки? Бросьте вы тоже…
— Не надо. Не надо! Не надо!! — Пессимист стал нервничать и подергиваться. — Не надо!! А то я дам в лоб мраморной пепельницей…
— Довольно, — сказал Некто. — Спасибо. Я слушал ваши слова как музыку. Это что-то невероятное!.. Пишите книгу, молодой человек, пишите стихи, делайте что-нибудь, черт вас возьми, но не зарывайте ваш талант. Подождите в коридоре, мы потом еще поговорим.
Пессимист вышел из кабинета.
— Ну что? — спросил его Оптимист.
— Ажур. Мы поняли друг друга: я ему наговорил…
— Давай листик.
— На. Только не потеряй его. Смело гни свою линию: листик работает.
В кабинет вызвали Оптимиста. И едва только он вошел туда, как все вокруг посветлело. Некто преобразился. Это уже не Малюта Скуратов, и это не бойкий, нервный зам — это спокойный проницательный добряк, веселый и жизнерадостный.
— Садитесь, молодой человек, — вежливо предложил он. — Курите.
— Спасибо.
— Так что у вас там случилось?
— Я волнуюсь и не умею говорить, но я скажу. Я все скажу! — загорячился Оптимист.
— Скажите, скажите, — Некто добродушно улыбался.
— Я не только скажу, я просто не позволю, чтобы всякие нытики глумились над жизнью. Ведь жизнь — это… это как бы стометровка!
— Почему же стометровка! — возразил Некто. — Я бы сказал: жизнь — это рысистые испытания. Или лучше: бег с препятствиями. Препятствия, в смысле — трудности, еще имеются, молодой человек. Незначительные, конечно, пустяковые, но имеются. Итак?..
— А меня лично жизнь зовет, и я устремляюсь. И я лично не понимаю, о каких трудностях вы говорите!..
— Ну, ну… я пошутил просто. Какой горячий молодой человек! Уж и пошутить нельзя!
— Нельзя! Нельзя так шутить, вы понимаете?!
— Ну, а если, скажем, молодой человек или девушка едут в необжитые районы, в Сибирь, должны же им сказать, что их там, кроме всего прочего, ждут и трудности?
— Ни в коем случае! — воскликнул Оптимист. — Мы делаем великую глупость, когда предупреждаем об этом. Вот потому-то и видишь иной раз: человек едет в необжитый район, а задумчив. Почему, спрашивается? О чем задумался? Что ты оставил здесь, что давало бы тебе основания задумываться? Квартиру с удобствами? Родных и друзей?.. А там тебя ждет палатка! Там тебя ждут бураны, медведи, волки!.. Спрашивается: что же лучше? Что лучше: удобная квартира или палатка с медведем?
— Я понимаю, что вы хотите сказать. Конечно, палатка с медведем лучше. Но ведь едут-то они туда строить дома с удобными квартирами. Это тоже нельзя забывать. Значит, медведь не вечен? — Некто поднял кверху палец, хитро прищурился.
— Медведь, к сожалению, не вечен, — согласился Оптимист. — Но это не должно нас смущать: кончатся трудности — мы их выдумаем!
— Это вы точно сказали. Это не в бровь, а в глаз.
— Я всегда говорю в глаз, хотя и не умею говорить и всегда волнуюсь. Да, так о чем мы? Ага, о юноше, который едет в необжитый район и сидит в вагоне задумчив.
— Нет, мы заговорили о медведе. И я хотел спросить вас в связи с этим: вот, скажем, вышли вы утром из палатки, а в десяти шагах стоит медведь. Бурый обыкновенный медведь средних размеров. Ваши действия?
Оптимист немного подумал.
— Песня! — воскликнул он. — Я запеваю бодрую песню и иду от палатки. Медведь слушает и идет за мной. Таким образом я увожу его от палатки, в которой спят мои товарищи, и они никогда не узнают, какая опасность подстерегала их в то утро. Я иду по тайге и пою. Медведь идет за мной. Я устаю идти, устаю петь, но я иду и пою. Потом я ползу и пою. Потом я перестаю ползти и петь. Медведь подходит ко мне, и я вижу в его звериных глазах восторг и удивление…
— Так, правильно. Еще один вопрос: вы идете с товарищем по тайге. Вы заблудились. У вас на исходе продукты. Вы все делите пополам и продолжаете идти…
— Стоп! — воскликнул Оптимист. — Во-первых, я не стану делить продукты пополам — я отдам товарищу все.
— Я знал, что вы так скажете. Поэтому еще один вопрос: а если ваш товарищ поступит точно так же?
— Тогда мы бросаем пищу и идем дальше.
— Правильно. Вас не поймаешь.
— Как-нибудь!
— Последний вопрос: вы выходите из тайги?
— Не-сом-нен-но!
— Вы готовы к трудностям, молодой человек!
— Потрогайте, — Оптимист дал потрогать свои бицепсы. Некто потрогал.
— Да, вы готовы к трудностям. В этом я еще и еще раз убеждаюсь.
— Я готов ко всяким трудностям.
— Значит, вы едете в Сибирь?
— Я повторяю: я готов ко всяким трудностям и лишениям, но у нас их нету. Палатка с медведем — это, сами понимаете, не трудность. Значит?..
Некто не догадывается, что — «значит».
Оптимист улыбнулся.
— Ну?.. Я готов к трудностям, но их нет, — значит?.. Логика, логика!
— Не могу догадаться, — Некто смутился.
Оптимист терпеливо объясняет:
— К трудностям я готов. Так? Но трудностей нет. Палатка, бураны и медведи не трудности. Значит?..
— Честное слово, не могу…
— Значит, я не еду в Сибирь! — громко и весело сказал Оптимист.
Оба искренне смеются.
— Браво, молодой человек! Двадцать копеек с меня. А в волшебники к нам не хотите пойти работать? У нас есть кое-какие трудности.
— Ваши трудности — это тоже не трудности, — сказал Оптимист. — Я их, кстати, не знаю и не хочу знать. Жизнь идет вперед. И как поезд идет мимо небольшого полустанка, не останавливаясь на нем, так жизнь грохочет мимо ваших, например, трудностей, не обращая на них внимания. Значит?..
Некто опять в затруднении.
Оптимист решил объяснить предметно.
— Вот полустанок — то есть ваши трудности, — положил на стол коробок спичек. — Так? Вот — жизнь… — хотел взять наган, но Некто смущенно убрал его. Оптимист взял протокол, свернул его в трубку. — Вот — жизнь, которая стремительно проносится мимо, — показал. — Теперь: я занимаюсь вашими трудностями… — ткнул в коробок пальцем. — А жизнь — смотрите! — грохочет мимо. Значит? Логика?..
— Не понимаю, — Некто опять в затруднении.
— Значит, я не иду к вам работать!
Опять весело рассмеялись.
— Ловко вы меня, — сказал Некто.
— Если я пойду к вам работать, значит, я останусь на полустанке, и жизнь будет грохотать мимо меня. Я же хочу все время устремляться вперед. И я устремляюсь.
— Стоп! Сейчас я угадаю вашу профессию, — сказал Некто.
— Не угадать.
— Угадаю!
— Ни за что!
Некто пристально посмотрел на Оптимиста.
— Летчик.
Оптимист покачал головой.
— Вы слишком буквально поняли устремление вперед. Летчик — это механическое устремление.
— Геолог!
— Геолог — это устремление вглубь, а не вперед.
— Преподаватель истории!
— Ну-у, это совсем не то. История — это…
— Нет, нет, зто действительно не то. Сейчас, сейчас…
Оптимист улыбается, ждет.
— Ну?..
— Сейчас, сейчас… Позт?
— Близко, но не то.
— Черт возьми! Сейчас, сейчас… Сутенер! То есть… Тьфу, черт… не то хотел сказать, извините, пожалуйста, — Некто покраснел.
— Ничего, — великодушно сказал Оптимист.
— Я хотел сказать — связист!
— Не то.
— Тогда не знаю. Пас.
— Вы взялись за непосильную задачу. Мою профессию определить невозможно.
— Почему?
— Потому что у меня нет никакой профессии.
Некто так и покатился.
— Ну ловко же вы меня!.. Ха-ха-ха!.. А что вы делаете?
— Ничего, в том-то и дело.
— Как?
— Так. Обычно лежу на диване или прохаживаюсь по улице.
— Но вы же сказали, что вы все время устремляетесь вперед!
— Да, я лежу и устремляюсь. Понимаете?
— Ну, лежу и одновременно устремляюсь вперед! Неужели вы себе не можете представить такого? Это после эйнштейновской-то теории?!
— Как-то трудно, знаете… Не могу, знаете, ощутить этого явления.
— Душой! Сердцем! Помыслами устремляюсь!
— А-а, вот теперь понял…
В этот момент окна кабинета сами собой распахнулись, ворвался с улицы вихрь, выхватил из рук Оптимиста волшебный листик и унес в окно.
— Так вы, значит, нигде не работаете? — строго спросил Некто. Он сделался пожилым, усталым.
— Нет.
— И не желаете работать?
— Работать — значит не устремляться вперед. Верно? Значит?..
— Попросите другого сюда, — распорядился Некто.
Но дверь сама открылась, и вошли Волшебный человек и Пессимист. Пессимист сразу зарычал на Оптимиста:
— Сороконожка!.. Где волшебный лист?! Сейчас я тебя буду бить…
Волшебный человек остановил его твердой рукой.
— Спокойно.
— Вы видели подонков, которые никуда не устремляются?! — вскричал Оптимист. — Вот один из них. Позвольте ваш наган, на минутку: я его кокну.
— Спокойно! — опять сказал Волшебный человек. — Сядьте. Лист у меня, больше вы его не получите.
— Но он же исказил картину жизни!
— Нет, это ты ее исказил!
— Спокойно! — еще раз сказал Волшебный человек. — А то я превращу вас в баранов, и мы с замом наделаем с вас шашлыков, — Волшебному человеку самому понравилась эта шутка, и он засмеялся: — Гы-гы-гы…
Пессимист и Оптимист не засмеялись.
Волшебный человек скрестил руки и долго ходил по кабинету. Он думал.
— Вы оба исказили картину жизни, — сказал он. — Вы оба ударились в крайность. А смысл в том, чтобы… — он опять погрузился в свои думы.
— В чем смысл? — спросил Оптимист. — А то я волнуюсь.
— Смысл в том, чтобы… Заманчивая идея, черт возьми! — Волшебный человек опять погрузился в думы.
— У вас туалет где? — негромко спросил его Оптимист.
— В коридор и налево. Побыстрей там, я сейчас буду изрекать смысл — нечто новое.
— Боитесь, что убегу? Принципиально не пойду. Я лучше здесь…
— В чем смысл? — нетерпеливо спросил Пессимист.
— Смысл в том, — торжественно заговорил Волшебный человек, — чтобы соединить обе эти точки зрения и в результате напряженного философского акта породить — третью! А? Заделаем?
— Как? — спросили все.
— Так. Я перевожу свои волшебные часы… Есть. Сватовство идет. Семейство Невесты такое, каким его видит наш Оптимист. Семейство Жениха — как видит Пессимист.
— Ура! — вскричали Пессимист и Оптимист. Взялись за руки и стали танцевать.
В этом мире — тру-ля-ля!
тру-ля-ля!
тру-ля-ля!
Жизнь не стоит ничего!
ничего!
ничего!
— Вперед, шалунишки! — скомандовал Волшебный человек. — Все идемте. Мы увидим сейчас нечто новое.
А в это время в доме Невесты творилось что-то невероятное.
Дед читал Непонятно кому свою книгу:
— …Тут я взял винтовку и шарахнул его. Голубые мозга свистнули на парапет и ухлюпами долго содрогались. В этот момент она вышла из комнаты и подняла свою гадючью головку, стараясь произвести обратное впечатление. Я заклацал затвором, чувствуя, что меня всего обволакивает. «Получай!» — сказал я и ее тоже шарахнул. «Гук! Гук! Гук!» — разнеслось по всем комнатам.
— Сколько метров? — спросил Непонятно кто.
— Где?
— Квартира?
— Не знаю.
— А чего же пишешь? Тумбочки лучше делай.
В другом углу Жених учил Отца Невесты боксу. Обмотал кулак полотенцем и показывал приемы.
— Крюк! — кричал разгоряченный Жених. — Опп!
Отец Невесты отлетел к стенке.
Отец Жениха повел его опять к окну.
— Удар, а?..
— Отличный удар. Вот я помню, когда уезжал на Крайний Север…
— Погоди ты со своим Севером! Становись.
— Вы полегче его, — сказала Мать Невесты. — А то сотрясение будет.
— Какое сотрясение! — воскликнул Отец Невесты. — Надо — значит, надо!
— Он мне один раз как засветил, — вспомнил Отец Жениха, — я неделю на кварц ходил. Ну-ка, сынок, как ты мне тогда?.. Ну-ка, ему тоже так!
— Прямой правой? — спросил важный Жених.
— Я не видел. У меня тогда искры из глаз посыпались.
Все засмеялись.
— Как образно! — сказала Невеста. — «Искры посыпались…» Какой все-таки русский язык!..
— Это — правой в лоб, снизу, — вспомнил Жених. — Это делается так… Нагни голову!
Отец Невесты послушно нагнул голову.
— Есть.
— Ниже.
— Есть.
— Следите за моей правой ногой… Вот что она делает… Удар пойдет оттуда.
Все замерли и следили за правой ногой Жениха. Он прыгал.
— Опп! — сказал Жених, и Отец Невесты полетел в угол.
— Все, нокаут, — сказал Жених.
Действительно, Отец Невесты не поднимался. Его стали приводить в чувство.
— Ты увлекся, Андж, — сказала Невеста.
— Если бы я увлекся, здесь бы давно уже никого не было. Мы один раз пошли с дружком к одним знакомым… А дружок с женой был. А там один фраер был. Ну, мы их застукали в туалете. Вот там я увлекся! Начали фраера в унитаз толкать, он не лезет…
— Принципиально не лезет или просто не может? — спросила Мать Невесты.
— Не хочет!
— А вы?
— Мы сняли с него костюм и пустили в одной шляпе. Он в два часа ночи голый когти рвал.
— Это же неэтично, Андж.
— Э? — спросил Жених.
— Неэтично…
— Зато — голый! И скорость приличная.
— Я понимаю твое увлечение скоростью, Андж, но согласись: голый человек в два часа ночи… Ты можешь возразить: а как же Высокое Возрождение?..
— Они не успели, — сказал Жених.
— То есть?
— Мы пришли раньше.
— Я говорю о Возрождении.
— Я тоже. Они не успели. Мы пришли раньше.
— При чем тут вы?
Жених посмотрел на Невесту как на дуру. Показал пальцем на лоб.
— У тебя что, замкнуло?
— Андж!!!
В это время в комнату вошли Волшебный человек, Оптимист, Пессимист и Некто. На них никто не обратил внимания. Дед и Непонятно кто о чем-то спорили в своем углу. Невеста тоже что-то горячо доказывала. Жених возражал. Мать Жениха и Отец Жениха тоже заспорили с Матерью Невесты и Отцом Невесты.
— Он меня хотел изуродовать! — кричал Отец Невесты. — Это членовредительство!
— Членовредительство бывает не такое! — возражал Отец Жениха. — Он куда тебя шарахнул? По башке?..
— Я бы попросила!.. — тоже горячо заговорила Мать Невесты. — Я бы попросила выбирать выражения!
— Да?! — спросила Мать Жениха. — А мне кажется, что тут кое-кому надо закрыть поддувало! А то — сквозняк!
Отец Жениха взял Отца Невесты за грудки.
— А я тебе говорю: голова — это что?
— А что же это такое, по-вашему?
— Голова-то?
— Ну.
— Голова — это орган. А членовредительство — это… Пойдем к двери, я тебе покажу членовредительство!
— Не пойду!
— Пойдешь!..
Страсти разгорались.
Все говорили сразу, ничего нельзя было разобрать.
И в этот момент раздался громкий протяжный возглас:
— Полундра!.. — это Дед вскочил с места и забегал по комнате. — Где моя сабля?! Я его сейчас развалю на две половинки! У меня еще полно пороха в пороховницах!..
Непонятно кто бегал за Дедом и повторял:
— Сундук! Сундук!
— Атас! — вскричал Жених и стал снимать пиджак.
Отец Жениха тащил Отца Невесты к двери.
— Иде-ем! Счас узнаешь, что такое членовредительство! Счас я тебе объясню…
— Полундра-а! — кричал Дед.
Тут не выдержал Волшебный человек и решил вмешаться.
— В чем дело, дедушка? Почему вы так раздухарились?
— Он на меня говорит: «Сундук»!
— Слушай, — обратился Волшебный человек к Непонятно кому. — Почему ты на него говоришь «Сундук»?
— Потому что он не хочет делать тумбочки, — сурово сказал Непонятно кто.
— Я пишу книгу!
— Он пишет книгу…
Тут подошел Пессимист и засмеялся «под Мефистофеля»:
— Ка-ка-ка!
— Что, что тут смешного? — встрял Оптимист. — Продолжайте, дедушка, писать, не слушайте разных хлюпиков.
— В том-то и дело! Поэтому-то я и хочу развалить его на две половинки!
Тут к ним подошли Отец Жениха и Отец Невесты.
— У нас спор, — сказал Отец Невесты. — Что такое голова?
— Голова? — удивился Волшебный человек. — Голова — это… — он подумал, — это чердак. Я выражаюсь образно. Вот дедушка меня поймет.
— Я в своей книге «Руки вверх, неприятели!» называю голову — кумпол.
— А вот у нас тоже был случай, — подошел Жених. — Идем мы раз с другом к нашей общей знакомой, к нам подходят двое. Я как дал одному…
— В каком районе? — спросил его Некто.
— Запутать хочешь, да? — насторожился Жених. — Не на того нарвался.
— При чем тут сразу — «запутать»! — вмешался Волшебный человек. — Он просто поинтересовался…
— А ты закрой поддувало и не вякай. Я не с тобой разговариваю.
— Сынок, дай им всем снизу вверх под сорок пять градусов, — посоветовал Отец Жениху.
— Что-то я не вижу тут ничего нового, — сказал Пессимист.
Волшебный человек нахмурился.
— Молодой человек, разве можно так выражаться?
— Они вообще расхамились тут, — сказал Отец Невесты. — Дочка, дай ружье.
— Руки! — закричал Дед.
— Кто сказал — «руки»? — озверел Жених. — Кто? Вот этот нафталин? Внимание, сейчас будет — правой снизу в челюсть! Следите за ногами. — Он запрыгал перед Дедом.
— Сейчас он его изуродует, — радостно сказал Отец Жениха.
Все остановились возле Жениха и Деда и ждали.
— Следите за ногами, — предупредил Жених, — удар начнется оттуда.
Дед растерянно ждет.
— Он же убьет его! — сказала Мать Невесты.
— Не убьет, у нас бокс любительский, — заметил Оптимист. — Но челюсть может вылететь.
— Сынок, — заговорила Мать Жениха, — лучше левой в печень, чтобы он сразу загнулся.
— Правильно, — согласился Непонятно кто, — метраж будет свободнее. Все равно он не хочет тумбочки делать.
— Нет, лучше по голове…
— По голове не надо, — предупредил Дед. — Я не допишу книгу.
— Следите за ногами! — опять крикнул Жених.
— Сейчас он его…
— Дедушка, сколько вам было лет? — спросил Оптимист. — Я завтра статью о вас буду писать.
— Семьдесят восемь.
— Кошмар! Давно надо было…
— Что давно?
— Давно надо было полное собрание написать. На чем вы остановились в вашей книге?
— Как я попал в плен и измордовал неприятельского генерала.
Жених перестал прыгать. Все тоже удивились.
— В плену?
— Конечно. Он у меня двое суток пятый угол искал. Причем, что удивительно: он мне нарисовал карту земного шара и говорит: «Все, я больше ничего не знаю». Но этот номер ему не прошел…
— Следите за моими ногами! — вскричал опять Жених.
— В печень, сынок! В печень!
— Дочка, дай ружье!
— Держись, дедушка!
Все кричат, ничего не разобрать.
Дед громко запел:
А я еду, а я еду за туманами,
За туманом и за запахом тайги!
— Слушайте, прекратите это! — потребовал Некто у Волшебного человека. — Тут ничего невиданного нет.
Волшебный человек посмотрел на руку… — часов нет.
— Кто свистнул мои волшебные часы?!
— Следите за ногами!.. — орал Жених.
— В печень, сынок! В печень!
— Снизу вверх под сорок пять! Снизу вверх под сорок пять!
— Гоп со смыком — это буду я! Ха-ха!..
— Папаша, стреляй! Огонь, папа!
— Кто свистнул часы?!
А я еду, а я еду за туманами,
За туманом и за запахом тайги!
— Кто взял часы? Какая сволочь?
В этом мире — тру-ля-ля!
тру-ля-ля!
тру-ля-ля!
Жизнь не стоит ничего!
ничего!
ничего! —
пели Оптимист и Пессимист.
— Огонь, папа!
Некто и Волшебный человек пытаются навести порядок, но не могут. Пошли в ход подушки, стулья.
— Снизу вверх под сорок пять!
В это время вошел Сосед.
Взял за воротник Волшебного человека, подвел к двери и дал ему пинка под зад.
Потом взял Пессимиста и выпроводил его таким же образом. И Оптимиста также. И Некто пошел следом.
Все замолчали. И смотрят друг на друга с недоумением.
— Теперь давайте так, как это бывает на самом деле, — с точки зрения нормальных людей.
* * *
— Проходите, товарищи, — сказал Отец Невесты, — садитесь, пожалуйста. Чем обязаны?
Гости (семейство Жениха) расселись, где кому удобно.
— Дело такое, — заговорил Отец Жениха, — пришли мы, как говорится, по весьма щекотливому делу: сватать вашу дочь. И решили целым семейством сразу: заодно и познакомимся. Не возражаете?
— Да ведь тут… как тут возразишь? — Отец Невесты засмеялся (нормально). — Кое-кто тут, надо полагать, раньше знаком. Что ж… просим к столу Мы, правда, не готовились, но как-нибудь выйдем из положения.
— Прошу дорогие гости, прошу, — сказала Мать Невесты.
— Э-э! — воскликнул Дед. — Так я еще и на свадьбе погуляю.
Все засмеялись и стали садиться за стол.
✯✯✯✯✯
Сайт Мировой Поэзии и Прозы
Декламации Павла Беседина
Василий Шукшин. Рассказы
160 Всего посещений