Те самые кучи на косе, о которых я уже говорил, и напротив которых мы встали, в самом деле оказались рукотворными. Когда-то и для чего-то их сгребли сюда бульдозером. А там где коса заканчивалась, упираясь в высокий берег — виднелась настоящая дорога, посыпанная укатанной галькой. Видимо, гальку для дороги тут и добывали. И, надо полагать, именно сюда причаливали какие-нибудь самоходные плашкоуты с пароходов, встававших где-то в море, и по этой самой дороге машины возили выгружаемые припасы.

Губа наша, кстати, оказалась поистине огромной. Я это понимал сейчас, стоя на верхушке галечной кучи и разглядывая ее далекие берега. Прямо целое озеро соленой воды, стоя внутри которого, ты защищен от любых морских напастей. Вдоль косы идет глубокая промоина в несколько метров глубиной, а тримаран сейчас стоит над мелью. Что там дальше с глубиной — мы пока не знали.

Кстати, когда мы еще заходили в протоку, то наши собаки разбежались. Сева убег на противоположный от косы берег, и по началу долго там орал, боясь переплывать через поток, и видя, что лодка теперь далеко от него. Но в итоге я сходил за ним пешком в сапогах прямо по воде, показав ему, что он здесь в любом случае не утонет, а затем спустился к Наташке. Мы немного поразглядывали всякую всячину, лежащую на пляже среди плавника.

Дверь с шильдом, на котором значится, что это дверь от картофелехранилища, вмещающего 5600 кг картофеля. «Почему именно 5600, а не ровно 5 или 6, или, на худой конец, 5500?». Весло от лодки. Обрывки медного кабеля. Как обычно, кухтыли.

Ну и, собственно, вот она — дорога. Состоит из двух слоев: на земле лежат бревна, как на гати, а сверху все это засыпано галькой.

Мы поднимаемся на нее, и я опять весь в предвкушении разглядываю в бинокль Объект. Огромный поселок, совершенно мертвый на вид, но выглядящий издалека прекрасно сохранившимся. Отсюда я уже могу в подробностях разглядеть и здания, и штабеля кирпичей, и машины. Убираю бинокль, и мы отправляемся вперед.

По пути, конечно, идут обсуждения того, сколько же нам времени потребуется на разведку. Понятно, что за раз мы не управимся. Но сейчас стоит такая чудная погода — почему бы не побыть тут, скажем, дня три? Ведь солнце будет светить всегда, ветер не будет раздувать, льда больше нигде не видно! Мы можем себе позволить потратить на мыс Меншикова несколько дней. А дальше будет Карская Сторона с ее совершенно спокойным и предсказуемым, по рассказам, климатом. Там всякие речки, фактории, полная неизвестность, белое пятно, которое посещали лишь немногие. Все это у нас впереди. Меня, конечно, беспокоят наши запасы топлива, но это не беда, где-то пройдем под парусом. Да и вообще, по хорошей погоде и расход будет меньшим. В общем, волноваться нам не о чем.

Но тут дорога заканчивается, мы спускаемся на очередную косу и проходим мимо еще одного залива, чем-то напоминающего тот, в котором стоим мы, только он гораздо меньше, и с морем его соединяет совсем узкий ручеек, который мы легко переходим вброд. Дальше уже начинается, собственно «поселок». Он растянут километра на 3 и стоит на возвышенности большого мыса. На берегу лежат какие-то стальные конструкции, вездесущие запчасти от двигателей, бочки. Снова появляется дорога, ведущая к большому кирпичному зданию с трубой. Наверно, котельная. Мы решаем начать именно с нее, и потом двигаться по верху в сторону маяков.

Ну, как описать заброс? Как пепелище ядерной войны? Как помойку? Не знаю, это нечто среднее. Мы обожаем все эти давно покинутые помойки и дестрой. Тут все то же самое. Заросшая цветами дорога, по сторонам от которой в беспорядке свалены то ломаные бетонные плиты, то кучи хозяйственного мусора — какие-то рваные сапоги, консервные банки и прочее дерьмо, к которому не хочется прикасаться. И всюду какие-то разбитые механизмы.

Вот, например, огромный трансформатор, таящий внутри себя несметные богатства виде медных обмоток. И здание, из красного, полурассыпавшегося от зимних морозов кирпича. Я аккуратно выглядываю из-за угла, заглядываю в дверной проем, держа оружие наготове. Все это делается на предмет белых медведей. Но опасностей тут нет, к тому же и Сева все предусмотрительно прочесывает.

Мы заходим внутрь. Это электростанция. Подсобное помещение с запчастями, распределительный щит, потом — зал с большим дизельгенератором. Опять это прекрасное чувство, что высадился на другой планете и сейчас совершенно безнаказанно копаешься в сердце погибшей цивилизации. Тут нету никого кроме нас. Весь этот поселок теперь, пока мы тут, принадлежит только нам. Каждое здание скрывает в себе загадочные артефакты, которые мы с наслаждением и расстановкой сейчас будем изучать. Они беззащитны перед своими новыми хозяевами в нашем лице.

Из электростанции мы переходим к другим домам, которые оказываются сильно разрушенными и не интересными, потом идем к сваям недостроенного фундамента чего-то большого, но и там не находим ничего привлекательного. После этого, понятное дело, скорее хочется отправиться туда, где виднеется караульная вышка, ибо там все выглядит гораздо более заманчиво. Пойдем мимо машин, посмотрим на них вблизи.

И минут 10 спустя, когда Наташка отстала с фотоаппаратом, я уже заглядываю в цилиндры очередного лежащего на земле разукомплектованного двигателя. В блоке зияет большая дыра, видимо, пробитая оборванным шатуном. Потом подхожу к одному из пары грузовиков поближе.

Вообще, можно подумать, что их будто бы ломали специально, расстреливали взрывали, либо давили тракторами. Ну а что? Надо же военным на «точке» как-то развлекаться. Но все это только кажется.

На самом деле, когда ты так и не находишь на дырявой кабине ни характерных следов от пуль или осколков, ни рваных лоскутов металла, то понимаешь, что все это просто съедено коррозией, и теперь машины сливаются с ландшафтом настолько органично, что мне кажется, будто они стоят тут тысячу лет — они не вызывают никакого ощущения чужеродности. Как, например, камни, или кочки с цветами.

И снова мы идем все вместе по дороге. Снова проходим мимо скоплений различной техники, осматриваем ее, в очередной раз поражаемся разрушениями, которые нанесло этим машинам само море. Я, признаться, нигде прежде не видел такого, чтобы даже гусеничные трактора сгнивали до дыр. Ведь все эти машины, если присмотреться — совсем не старые, они изготовлены не ранее середины 80х годов. Сколько они тут стоят, мы пока не знаем, но видим, что сейчас они буквально рассыпались в труху. На той же ЗФИ, где техника стояла без движения более 20 лет, мы такого не видели. А тут причиной является, возможно, теплое море и влажный теплый ветер.

Дорога, вся заросшая ромашками, приводит нас к складу ГСМ. Воздух здесь пропитан ароматом солярки. О, этот запах! Как же мы любим его! Именно так должен пахнуть хороший заброс: терпкий запах арктического дизтоплива.