ночь глухую,
Раз, когда поник в дремоте я над книгой
одного
Из забытых миром знаний, книгой, полной
обаяний, —
Стук донесся, стук нежданный в двери
дома моего:
«Это путник постучался в двери дома
моего
Только путник – больше ничего».
В декабре – я помню – было это полночью
унылой.
В очаге под пеплом угли разгорались
иногда.
Груды книг не утоляли ни на миг моей
печали —
Об утраченной Леноре, той, чье имя
навсегда —
В сонме ангелов – Ленора, той, чье имя
навсегда
В этом мире стерлось – без следа.
От дыханья ночи бурной занавески шелк
пурпурный
Шелестел, и непонятный страх рождался
от всего.
Думал, сердце успокою, все еще твердил
порою:
«Это гость стучится робко в двери дома
моего,
Запоздалый гость стучится в двери дома
моего,
Только гость – и больше ничего!»
И когда преодолело сердце страх, я
молвил смело:
«Вы простите мне, обидеть не хотел я
никого;
Я на миг уснул тревожно: слишком тихо,
осторожно, —
Слишком тихо вы стучались в двери дома
моего…»
И открыл тогда я настежь двери дома
моего —
Мрак ночной, – и больше ничего.
Все, что дух мой волновало, все, что
снилось и смущало,
До сих пор не посещало в этом мире
никого.
И ни голоса, ни знака – из
таинственного мрака…
Вдруг «Ленора!» – прозвучало близ
жилища моего…
Сам шепнул я это имя, и проснулось от
него
Только эхо – больше ничего.
Но душа моя горела, притворил я дверь
несмело.
Стук опять раздался громче; я подумал:
«Ничего,
Это стук в окне случайный, никакой
здесь нету тайны:
Посмотрю и успокою трепет сердца моего,
Успокою на мгновенье трепет сердца
моего.
Это ветер, – больше ничего».
Я открыл окно, и странный гость
полночный,
гость нежданный,
Ворон царственный влетает; я привета от
него
Не дождался. Но отважно, – как хозяин,
гордо, важно
Полетел он прямо к двери, к двери дома
моего,
И вспорхнул на бюст Паллады, сел так
тихо на него,
Тихо сел – и больше ничего.
Как ни грустно, как ни больно, –
улыбнулся я невольно
И сказал: «Твое коварство победим мы
без труда,
Но тебя, мой гость зловещий, Ворон
древний, Ворон
вещий,
К нам с пределов вечной Ночи
прилетающий сюда,
Как зовут в стране, откуда прилетаешь
ты сюда?»
И ответил Ворон: «Никогда».
Говорит так ясно птица, не могу я
надивиться,
Но казалось, что надежда ей навек была
чужда.
Тот не жди себе отрады, в чьем дому на
бюст Паллады
Сядет Ворон над дверями; от несчастья
никуда, —
Тот, кто Ворона увидел, – не спасется
никуда,
Ворона, чье имя: «Никогда».
Говорил он это слово так печально, так
сурово,
Что, казалось, в нем всю душу изливал;
и вот, когда,
Недвижим, на изваянье он сидел в немом
молчанье,
Я шепнул: «Как счастье, дружба улетели
навсегда,
Улетит и эта птица завтра утром
навсегда».
И ответил Ворон: «Никогда».
И сказал я, вздрогнув снова: «Верно,
молвить это слово
Научил его хозяин в дни тяжелые, когда
Он преследуем был Роком, и в несчастье
одиноком,
Вместо песни лебединой, в эти долгие
года
Для него был стон единый в эти грустные
года —
Никогда, – уж больше никогда!»
Так я думал и невольно улыбнулся, как
ни больно.
Повернул тихонько кресло к бюсту
бледному, туда,
Где был Ворон, погрузился в бархат
кресел и забылся.
«Страшный Ворон, мой ужасный гость, –
подумал
я тогда, —
Страшный древний Ворон, горе
возвещающий всегда,
Что же значит крик твой: «Никогда»?»
Угадать стараюсь тщетно; смотрит Ворон
безответно.
Свой горящий взор мне в сердце заронил
он навсегда.
И в раздумье над загадкой, я поник в
дремоте сладкой
Головой на бархат, лампой озаренный.
Никогда
На лиловый бархат кресел, как в
счастливые года,
Ей уж не склоняться – никогда!
И казалось мне: струило дым незримое
кадило,
Прилетели Серафимы, шелестели иногда
Их шаги, как дуновенье: «Это Бог мне
шлет забвенье!
Пей же сладкое забвенье, пей, чтоб в
сердце навсегда
Об утраченной Леноре стерлась память –
навсегда!..»
И сказал мне Ворон: «Никогда».
«Я молю, пророк зловещий, птица ты иль
демон вещий,
Злой ли Дух тебя из Ночи или вихрь
занес сюда
Из пустыни мертвой, вечной,
безнадежной,
бесконечной, —
Будет ли, молю, скажи мне, будет ли
хоть там, куда
Снизойдем мы после смерти, – сердцу
отдых
навсегда?»
И ответил Ворон: «Никогда».
«Я молю, пророк зловещий, птица ты иль
демон вещий,
Заклинаю небом, Богом, отвечай, в тот
день, когда
Я Эдем увижу дальной, обниму ль душой
печальной
Душу светлую Леноры, той, чье имя
навсегда
В сонме ангелов – Ленора, лучезарной
навсегда?»
И ответил Ворон: «Никогда».
«Прочь! – воскликнул я, вставая, –
демон ты иль
птица злая.
Прочь! – вернись в пределы Ночи, чтобы
больше
никогда
Ни одно из перьев черных не напомнило
позорных,
Лживых слов твоих! Оставь же бюст
Паллады навсегда,
Из души моей твой образ я исторгну
навсегда!»
И ответил Ворон: «Никогда».
И сидит, сидит с тех пор он там, над
дверью, черный
Ворон,
С бюста бледного Паллады не исчезнет
никуда.
У него такие очи, как у злого Духа
Ночи,
Сном объятого; и лампа тень бросает.
Навсегда
К этой тени черной птицы пригвожденный
навсегда, —
Не воспрянет дух мой – никогда!
❅ Дмитрий Мережковский.❅
С предложениями пишите.Контакты.
Click here
112 Всего посещений