Евридикой.
Все миновали преграды, и только на
самом пороге
Остановился и, клятву забыв, на нее
оглянулся,
Светом уже озаренную. «Горе! – она
возопила. —
Горе! Какое безумье тебя и меня
погубило!
Неумолимая участь обратно меня
отзывает,
Друг мой, прости же навеки! Дремой
затуманились очи,
И от тебя уношусь я, объятая тьмой
бесконечной,
Слабые руки к тебе я – уже не твоя –
простираю!»
Так простонала и дымом растаяла в
воздухе легком.
Ловит он тень ее, с ней говорит, но ее
уж не видит…
Там на высокой скале у пустынного
Стримона плачет
Горький певец, изливая печаль свою в
хладных пещерах,
И укрощаются звери, и дубы сдвигаются
песнью.
Так Филомела в тени сребролистого
тополя плачет,
Если птенцов из гнезда ее пахарь
жестокий похитит;
Плачет она по ночам, повторяя унылую
песню,
И наполняет стенящею жалобой темные
дали…
Раз он любил – и уже никогда никого не
полюбит;
В льдистой пустыне Рифеевой, в вечных
снегах Танаиса,
В полночи Гиперборейской певец одинокий
блуждает,
Тщетную милость Аида клянет и зовет
Евридику…
Презрены им Киконийские жены, но
отомстили:
В таинствах Вакха ночных, в
исступленьях святых
растерзали
Юное тело и по полю члены его
разметали,
Голову жалкую волны глубокого Эбра
катили,
А замирающий голос все еще звал
Евридику.
«О, Евридика!» – душа его повторяла и в
смерти,
И отзывалося эхо в прибрежных скалах:
«Евридика!»
❅ Дмитрий Мережковский.❅
С предложениями пишите.Контакты.
Click here
65 Всего посещений