Сквозь звездный звон, сквозь
истины и ложь,
Сквозь боль и мрак и сквозь ветра
потерь
Мне кажется, что ты еще придешь
И тихо-тихо постучишься в дверь…
На нашем, на знакомом этаже,
Где ты навек впечаталась в
рассвет,
Где ты живешь и не живешь уже
И где, как песня, ты и есть, и
нет.
А то вдруг мниться начинает мне,
Что телефон однажды позвонит
И голос твой, как в нереальном
сне,
Встряхнув, всю душу разом опалит.
И если ты вдруг ступишь на порог,
Клянусь, что ты любою можешь быть!
Я жду. Ни саван, ни суровый рок,
И никакой ни ужас и ни ни шок
Меня уже не смогут устрашить!
Да есть ли в жизни что-нибудь
страшней
И что-нибудь чудовищнее в мире,
Чем средь знакомых книжек и вещей,
Застыв душой, без близких и
друзей,
Бродить ночами по пустой
квартире…
Но самая мучительная тень
Легла на целый мир без сожаленья
В тот календарный первый летний
день,
В тот памятный день твоего
рожденья…
Да, в этот день, ты помнишь?
Каждый год
В застолье шумном с искренней
любовью
Твой самый-самый преданный народ
Пил вдохновенно за твое здоровье!
И вдруг — обрыв! Как ужас, как
провал!
И ты уже — иная, неземная…
Как я сумел? Как выжил? Устоял?
Я и теперь никак не понимаю…
И мог ли я представить хоть на
миг,
Что будет он безудержно жестоким,
Твой день. Холодным, жутко
одиноким,
Почти как ужас, как безмолвный
крик…
Что вместо тостов, праздника и
счастья,
Где все добры, хмельны и хороши, —
Холодное, дождливое ненастье,
И в доме тихо-тихо… Ни души.
И все, кто поздравляли и шутили,
Бурля, как полноводная река,
Вдруг как бы растворились,
позабыли,
Ни звука, ни визита, ни звонка…
Однако было все же исключенье:
Звонок. Прниятель сквозь холодный
мрак.
Нет, не зашел, а вспомнил о
рожденье,
И — с облегченьем — трубку на
рычаг.
И снова мрак когтит, как злая
птица,
А боль — ни шевельнуться, ни
вздохнуть!
И чем шагами мерить эту жуть,
Уж лучше сразу к черту
провалиться!
Луна, как бы шагнув из-за угла,
Глядит сквозь стекла с невеселой
думкой,
Как человек, сутулясь у стола,
Дрожа губами, чокается с рюмкой…
Да, было так, хоть вой, хоть не
дыши!
Твой образ… Без телесности и
речи…
И… никого… ни звука, ни
души…
Лишь ты, да я, да боль
нечеловечья…
И снова дождь колючею стеной,
Как будто бы безжалостно штрихуя
Все, чем живу я в мире, что люблю
я,
И все, что было исстари со мной…
Ты помнишь ли в былом — за залом
зал…
Аншлаги! Мир, заваленный цветами,
А в центре — мы. И счастье рядом с
нами!
И бьющийся ввысь восторженный
накал!
А что еще? Да все на свете было!
Мы бурно жили, споря и любя,
И все ж, признайся, ты меня любила
Не так, как я — стосердно и
стокрыло,
Не так, как я, без памяти, тебя!
Но вот и ночь, и грозовая дрожь
Ушли, у грома растворяясь в
пасти…
Смешав в клубок и истину, и ложь,
Победы, боль, страдания и
счастье…
А впрочем, что я, право, говорю!
Куда, к чертям, исчезнут эти
муки?!
Твой голос, и лицо твое, и руки…
Стократ горя, я век не отгорю!
И пусть летят за днями дни вослед,
Им не избыть того, что вечно живо.
Всех тридцать шесть невероятных
лет,
Мучительных и яростно-счастливых!
Когда в ночи позванивает дождь
Сквозь песню встреч и сквозь ветра
потерь,
Мне кажется, что ты еще придешь
И тихо-тихо постучишься в дверь…
Не знаю, что разрушим, что найдем?
И что прощу и что я не прощу?
Но знаю, что назад не отпущу.
Иль вместе здесь, или туда вдвоем!
Но Мефистофель в стенке за стеклом
Как будто ожил в облике чугонном,
И, глянув вниз темно и многодумно,
Чуть усмехнулся тонгогубым ртом:
«Пойми, коль чудо даже и случится,
Я все ж скажу, печали не тая,
Что если в дверь она и постучится,
То кто, скажи мне, сможет
поручиться,
Что дверь та будет именно твоя?..»
❅Стихотворения Эдуарда Асадова❅
119 Всего посещений