ВАСИЛИЙ ЖУКОВСКИЙ. СТИХОТВОРЕНИЯ ПоэзиЯ 19 века
С шайкой своей по дорогам разбойничал
он.
Раз, запоздав, он в лесу на усталом
коне
Ехал, и видит, часовня стоит в стороне.
Лес был дремучий, и был уж полуночный
час;
Было темно, так темно, что хоть выколи
глаз;
Только в часовне лампада горела одна,
Бледно сквозь узкие окна светила она.
«Рано еще на добычу,- подумал Роллон,-
Здесь отдохну»,- и в часовню пустынную
он
Входит; в часовне, он видит, гробница
стоит;
Трепетно, тускло над нею лампада горит.
Сел он на камень, вздремнул с полчаса и
потом
Снова поехал лесным одиноким путем.
Вдруг своему щитоносцу сказал он:
«Скорей
Съезди в часовню; перчатку оставил я в
ней».
Посланный, бледен как мертвый, назад
прискакал.
«Этой перчаткой другой завладел,- он
сказал.-
Кто-то нездешний в часовне на камне
сидит;
Руку он всунул в перчатку и страшно
глядит;
Треплет и гладит перчатку другой он
рукой;
Чуть я со страха не умер от встречи
такой».
«Трус!» — на него запальчиво Роллон
закричал,
Шпорами стиснул коня и назад поскакал.
Смело на страшного гостя ударил Роллон:
Отнял перчатку свою у нечистого он.
«Если не хочешь одной мне совсем
уступить,
Обе ссуди мне перчатки хоть год
поносить»,-
Молвил нечистый; а рыцарь сказал ему:
«На!
Рад испытать я, заплатит ли долг
сатана;
Вот тебе обе перчатки; отдай через
год».
«Слышу; прости, до свиданья»,-
ответствовал тот.
Выехал в поле Роллон; вдруг далекий
петух
Крикнул, и топот коней поражает им
слух.
Робость Роллона взяла; он глядит в
темноту:
Что-то ночную наполнило вдруг пустоту;
Что-то в ней движется; ближе и ближе; и
вот
Черные рыцари едут попарно; ведет
Сзади слуга в поводах вороного коня;
Черной попоной покрыт он; глаза из
огня.
С дрожью невольной спросил у слуги
паладин:
«Кто вороного коня твоего господин?»
«Верный слуга моего господина, Роллон.
Ныне лишь парой перчаток расчелся с ним
он;
Скоро отдаст он иной, и последний,
отчет;
Сам он поедет на этом коне через год».
Так отвечав, за другими последовал он.
«Горе мне!- в страхе сказал щитоносцу
Роллон.-
Слушай, тебе я коня моего отдаю;
С ним и всю сбрую возьми боевую мою:
Ими отныне, мой верный товарищ, владей;
Только молись о душе осужденной моей».
В ближний пришед монастырь, он приору
сказал:
«Страшный я грешник, но бог мне
покаяться дал.
Ангельский чин я еще недостоин носить;
Служкой простым я желаю в обители
быть».
«Вижу, ты в шпорах, конечно, бывал
ездоком;
Будь же у нас на конюшне, ходи за
конем».
Служит Роллон на конюшне, а время идет;
Вот наконец совершился ровнехонько год.
Вот наступил уж и вечер последнего дня;
Вдруг привели в монастырь молодого
коня:
Статен, красив, но еще не объезжен был
он.
Взять дикаря за узду подступает Роллон.
Взвизгнул, вскочив на дыбы,
разъярившийся конь;
Грива горой, из ноздрей, как из печи,
огонь;
В сердце Роллона ударил копытами он;
Умер, и разу вздохнуть не успевши,
Роллон.
Вырвавшись, конь убежал, и его не
нашли.
К ночи, как должно, Роллона отцы
погребли.
В полночь к могиле ужасный ездок
прискакал;
Черного, злого коня за узду он держал;
Пара перчаток висела на черном седле.
Жалобно охнув, Роллон повернулся в
земле;
Вышел из гроба, со вздохом перчатки
надел,
Сел на коня, и как вихорь с ним конь
улетел.
Click here
99 Всего посещений