Евгений Андреевич Пермяк родился 31 октября 1902 года в Перми. Этот город сыграл и большую роль в его творческой биографии: недаром писатель своей настоящей фамилии — Виссов — предпочел псевдоним Пермяк.
Отец Евгения Виссова, мелкий почтовый служащий, скончался от чахотки, когда сыну было три года. Матери было нелегко одной воспитывать сына, поэтому большая часть его детских и юношеских лет прошла в Воткинске, в обществе бабушки, деда и тетки, сестры матери, окруживших мальчика заботой, теплотой и вниманием.
В Воткинске Женя учился в церковноприходской школе, прогимназии и гимназии, где наряду с образовательными дисциплинами велось и производственное обучение. Виссов освоил пять ремесел: столярное, слесарное, сапожное, кузнечное и токарное. Вполне возможно, что тогда юноша совсем не думал, что ему придется овладеть еще одним очень важным ремеслом — писательским. В Воткинске молодой человек взялся за перо. Его первые рабселькоровские заметки и стихи были подписаны псевдонимом «мастер Непряхин».
В 1930 году Евгений Пермяк окончил педагогический факультет Пермского университета. Вскоре он переехал в Москву, начав писательскую карьеру в качестве драматурга. Его пьесы «Лес шумит» и «Перекат» шли практически во всех театрах страны. В годы Великой Отечественной воины Пермяк вместе с московскими литераторами находился в Свердловске. В это время он очень подружился с Павлом Петровичем Бажовым, помогал ему руководить местной писательской организацией. По книгам П.П. Бажова Евгений Андреевич написал пьесы «Ермаковы лебеди», «Серебряное копытце». Впоследствии Пермяк посвятил Бажову книгу «Долговский мастер».
«Выходец из коренной уральской среды, Евгений Пермяк принес в литературу свой опыт, свою трудовую биографию, во многом определившую творческую самобытность писателя. Ему не нужно было выдумывать героев. Его книги населены живыми людьми, выхваченными из самой жизни. Они прошли через сердце писателя, наделены его радостями и болями, живут в труде и борьбе, не кичатся подвигом и не ищут легкой доли», — писал московский публицист, писатель Виктор Гура.
Евгений Пермяк поклонялся величию труда и воспевал его в своих романах, повестях и сказках.
Всю свою жизнь Евгений Пермяк посвятил поискам «тайны цены» человеческого труда. Почти все книги писателя — о людях-тружениках, мастерах своего дела, об их таланте, творческом поиске, духовном богатстве. И всегда во всех произведениях Евгения Пермяка «поет» живое народное слово.
Е.Пермяк.
На все цвета радуги.
На свете жил чудесный певец. Он пел не только задушевно, от всегосердца, но и красочно — на все цвета радуги.
Его разноцветные песни были так хороши, что вскоре он стал самым
любимым народным певцом.
Между тем певец не был счастлив…
Он не был счастлив потому, что ему ни разу не удалось спеть такую
песню, которая бы понравилась всем. Всем без исключения.
Когда он пел розовую песню с весенне-зеленым отливом и
алмазно-росяными искорками, его, затаив дыхание, слушали все юноши и все
девушки. А старики проходили мимо. Вздыхая, они считали весеннюю песню то
слишком розовой, то чрезмерно зеленой.
Когда же певец пел алую песню с синей каймой раздумья и серебристыми
прожилками мудрости, тогда все люди средних лет распахивали настежь окна
своих душ и двери своих сердец. Зато малолетки не обращали на эту песню
никакого внимания. Потому что они любили песни ярких цветов и четкой
раскраски. Игривые. Узорчатые. Даже клетчатые. И для них приходилось петь
особо, как и для стариков. Этим нравились песни строгих расцветок и
глубоких колеров.
Разные песни оценивались различно людьми не только по их возрасту, но
и по характеру. Весельчаки любили канареечно-желтые, лихо-малиновые и
пунцовые песни. Угрюмым нравились песни темно-коричневых и вишнево-лиловых
тонов. Ветреные и легкомысленные люди обожали песни любого цвета, лишь бы
они были пестры и нарядны…
До седых волос певец добивался такой песни, которая бы полюбилась
всем. И старым и малым. Жизнерадостным и печальным. Задумчивым и бездумным.
Из его светлой души вылетали звонкие жар-птицы изумительной красоты
звучания. Ими любовались тысячи людей, но каждый раз находились такие
ценители, которые выискивали в песне изъяны. Более того — они глумились над
нею и даже втаптывали ее в грязь.
Наконец это стало невыносимым, и певец перестал петь.
— Значит, я плохо пел, коли не сумел заставить всех полюбить хотя бы
одну мою песню, — жаловался на себя, на свой голос певец.
Он жаловался так громко и так жестоко казнил свои песни, что его
услышало солнце. Услышав, оно ласково улыбнулось с высоты и осветило певца
золотыми лучами.
— Мой названый брат, — сказало солнце. — Тысячи лет я раскрашиваю
землю в неисчислимые цвета и оттенки, а угодить на всех не могу. Потому что
каждому нравится свое. И это очень хорошо.
— Что же в этом хорошего? — негодуя, воскликнул певец.
— Милый мой! Если бы всем нравилось одно и то же, тогда бы
остановилась жизнь в однообразии вкусов, в тождестве чувств, в
ограниченности стремлений. Тогда бы тебе незачем было искать новые песни, а
мне — каждый день по-новому всходить.
Так сказало солнце, окрашивая своей живительной улыбкой в тысячи тысяч
цветов и оттенков нашу землю.
От этого на душе певца стало светло и радостно. Ему захотелось
походить на солнце. И он снова запел свои песни на все цвета радуги.
И очень хорошо. Какая кому нравится, тот ту и слушай. И если из сотен
его песен кому-то понравится только одна, — значит, певец не зря прожил
жизнь, не зря вдохновлялся солнцем.
363 Всего посещений