В ней были мрак и свет в одно виденье
слиты.
Я видел темные, стыдливые ресницы,
Приподнятую бровь и бледные ланиты.
И с гордой кротостью уста ее молчали,
И мнилось, если б вдруг они заговорили,
Так много бы прекрасного сказали,
Так много бы высокого открыли,
Что и самой бы стало ей невольно
И грустно, и смешно, и тягостно, и
больно…
Как воплощенное страдание поэта,
Она прошла в толпе с величием смиренья;
Я проводил ее глазами, без привета,
И без восторженных похвал, и без
моленья…
С благоговением уста мои молчали —
Но… если б как–нибудь они заговорили,
Так много бы безумного сказали,
Так много бы сердечных язв
раскрыли,
Что самому мне стало б вдруг
невольно
И стыдно, и смешно, и тягостно, и
больно…
Click here
89 Всего посещений