Появились евтушенковеды. Евгений Евтушенко

Появились евтушенковеды,
создали свой крошечный союз.
В этом никакой моей победы.
Я совсем невесело смеюсь.

Я поэт. Немножко даже критик
и прозаик без пяти минут.
Предлагают, что ни говорите,
даже завершить Литинститут.

Я фотографирую. Со вспышкой.
В главной роли снялся в синема.
Думал ли об этом я мальчишкой
на далёкой станции Зима?

Говорят вокруг: он работяга.
То он про Нью-Йорк, то про Алтай.
Успокойтесь, право, ради Бога:
я – замаскированный лентяй.

Вкалывал я, сам себе мешая,
и мозги свихнул я набекрень.
Наша подозрительно большая
работоспособность – это лень.

Дело не в писательской мозоли
на затёкшем пальце и заду.
Есть в нас леность мысли, леность боли
–
даже сострадаем на ходу.

От своих пустых трудов как в мыле,
яростно рифмуют кое-как
лодыри отечественной мысли
с напряжённым видом работяг.

Если стих короткий удлинился
и в поэму рыхлую разбух,
это значит, что поэт ленился,
вроде бы работая за двух.

Не от этой ли духовной лени
на страницах, внешне боевых,
что-то многовато оживленья,
что-то мало попросту живых.

Нам писать не лень. Нам лень подумать.
Лень взорвать наш собственный покой.
Лень глаза смущённые потупить
перед нашей стыдною строкой.

А потом приходят к нам преступно
среди прочих пошлых дешевизн
лень простого честного поступка,
пальцем для других нешевелизм.

Вечность шепчет: поленись, помедли
оскорбить меня стихом своим.
Может быть, главнейшее в поэте –
это – ненаписанное им.

Классики в бессмертье не ломились, —
шло оно за ними, словно тень.
Классики по-своему ленились, —
плохо написать им было лень.

.

 190 Всего посещений