Сурова матерь тьмы, царица нощи темной,
Седяща искони во храмине
подземной
На троне, из сухих составленном
костей,
Свод звучный топчуща обители
теней
И вместо скипетра железом
искривленным
Секуща вкруг себя туман паров
гнилой,
Которым твой престол весь зрится
окруженным
И сквозь который зрак синеет
бледный твой!
Се! – от твоей стопы река
снотворна льется
И устьем четверным в мятежный
мир влечется.
Да в четырех странах вселенныя
пройдет!
Навислые брега, где кипарис
растет,
Бросают черну тень в нее с
хребтов нагбенных,
Не зефиры в нее, но из расселин
темных,
Где начинался ад, подземный дует
дух
И воет в глубине, смущая
смертных слух.
О мрачна смерть! – ты здесь,
конечно, пребываешь;
Ты здесь ни солнечных красот не
созерцаешь;
Ни шлет сюда луна серебряный
свой свет,
Когда торжественно исходит меж
планет;
Скажи – всегда ль ты к нам
летишь средь тучи темной,
Как, быстро вырвавшись из
храмины подземной,
Распростираешь в твердь
селитряны крыле
И, косу прековав в перун еще в
земле,
Удары гибельны с ужасным ревом
мещешь
И светом роковым над дольним
миром блещешь?
Всегда ли ты ревешь в чугунную
гортань
И там, где возгорит на ратном
поле брань,
Рыгаешь в голубом дыму свинец
свистящий
И рыцарско дробишь чело сквозь
шлем блестящий?
Всегда ли ты спешишь кинжал очам
явить,
На коем черна кровь кипящая
курится?
Нет, не всегда в твоей руке
металл тот зрится,
Которым ты стрижешь столь явно
смертных нить.
Богиня! – пагубен твой смертным
вид кровавый,
Но пагубней еще им образ твой
лукавый,
Когда, переменив на нежны ласки
гнев
И тонко полотно батавское надев,
Лежишь в пуховике, опрысканном
духами,
И манишь щеголя волшебными
руками;
Или сиреною исшедши из зыбей
Для уловления со златом
кораблей,
Ты испускаешь глас, что в звуке
сколь прекрасен,
Столь внемлющим его смертелен и
опасен;
Иль, умащенные когда власы имев,
Одежду, сшитую на нову стать,
надев,
Взяв в руку трость и пук цветов
приткнувши к груди,
Спешишь, где с нимфами распутны
пляшут люди,
Где в купле красота, где уст и
взоров студ,
Где Вакха рдяного эроты в хор
влекут;
Здесь, смерть! – здесь ужас твой
меж миртов хитро скрылся;
Увы! – любовный вздох во
смертный претворился –
Во слезы пук цветов, – в кравую
косу трость, –
На кости сохнет плоть, –
иссунулася кость! –
Цветы и порошки зловонной стали
гнилью,
Одежда вретищем, а нежно тело
пылью.
1789
Семён Бобров.
58 Всего посещений