И девушки
нежной, певучей
осанки:
Все – такие, как вы.
Но не встретить на
улицах вас,
Довоенные девочки,
детство моё, –
киевлянки!
Мои взрослые сверстницы,
где вы и как вы
сейчас?
Я не к вашим ногам
припадал молодыми
губами,
Всё не вам объяснял,
что пытался себе
объяснить.
Я оставил вас в детстве,
одних,
словно
мёртвую память, –
Обронил, словно можно
частицу себя
обронить.
Мы встречались порой.
Говорили.
Мне
некогда было:
Я проделывал путь,
пробивая дорогу
плечом.
Боль эпохи моей
подняла меня,
сердце
пронзила,
Отделила от вас,
словно были вы здесь ни
при чём.
Словно это не вы
и не горькие ваши
романы,
Ваши браки, разводы,
смятенья
и схватки с
тоской.
Той любви, что хотели,
мечтали о ней
постоянно, –
Той любви вдруг не стало,
а вы не умели с
другой.
Знал я это,
но знал не про вас.
Я
разыгрывал роли.
От безвкусицы южной зверел,
вам не верил
порой…
Чушь.
Ведь боль остаётся
в любой аффектации
– болью.
А судьба остаётся
в любом проявленье –
судьбой…
Что же делать?
Живём.
И дела наши вовсе не
плохи.
Если что и не так —
это всё-таки жизнь, а
не крест.
За гарантию счастья
не спросишь с
минувшей эпохи.
За любовь не получишь
с давно отшумевших
торжеств.
Но не вы эти девушки
нежной, певучей
осанки,
Что спешат,
как спешили,
сияя доверием
вы.
Я ищу вас везде.
Я такой же, как вы,
киевлянки, –
Та же южная кровь,
лишь обдутая ветром
Москвы.
Я такой же, как вы.
Так откуда в душе
ощущенье
Самой подлой вины,
словно стал я банкротом
сейчас.
Словно мог я вас всех полюбить,
увести от
крушенья.
Все мечты вам спасти –
и по глупости
только
не спас.
1962
Поэзия XX века
Русская поэзия
.
94 Всего посещений