❅ Александр Пушкин .Стихотворения. ❅ <br /> Скребницей чистил он коня,<br /> А сам ворчал, сердясь не в меру:<br /> «Занес же вражий дух меня<br /> На распроклятую квартеру!</p><p>Здесь человека берегут,<br /> Как на турецкой перестрелке,<br /> Насилу щей пустых дадут,<br /> А уж не думай о горелке.</p><p>Здесь на тебя как лютый зверь<br /> Глядит хозяин, а с хозяйкой…<br /> Небось, не выманишь за дверь<br /> Ее ни честью, ни нагайкой.</p><p>То ль дело Киев! Что за край!<br /> Валятся сами в рот галушки,<br /> Вином — хоть пару поддавай,<br /> А молодицы-молодушки!</p><p>Ей-ей, не жаль отдать души<br /> За взгляд красотки чернобривой.<br /> Одним, одним не хороши…»<br /> — А чем же? расскажи, служивый.</p><p>Он стал крутить свой длинный ус<br /> И начал: «Молвить без обиды,<br /> Ты, хлопец, может быть, не трус,<br /> Да глуп, а мы видали виды.</p><p>Ну, слушай: около Днепра<br /> Стоял наш полк; моя хозяйка<br /> Была пригожа и добра,<br /> А муж-то помер, замечай-ка!</p><p>Вот с ней и подружился я;<br /> Живем согласно, так что любо:<br /> Прибью — Марусинька моя<br /> Словечка не промолвит грубо;</p><p>Напьюсь — уложит, и сама<br /> Опохмелиться приготовит;<br /> Мигну бывало: «Эй, кума!» —<br /> Кума ни в чем не прекословит.</p><p>Кажись: о чем бы горевать?<br /> Живи в довольстве, безобидно;<br /> Да нет: я вздумал ревновать.<br /> Что делать? враг попутал, видно.</p><p>Зачем бы ей, стал думать я,<br /> Вставать до петухов? кто просит?<br /> Шалит Марусенька моя;<br /> Куда ее лукавый носит?</p><p>Я стал присматривать за ней.<br /> Раз я лежу, глаза прищуря,<br /> (А ночь была тюрьмы черней,<br /> И на дворе шумела буря),</p><p>И слышу: кумушка моя<br /> С печи тихохонько прыгнула,<br /> Слегка обшарила меня,<br /> Присела к печке, уголь вздула</p><p>И свечку тонкую зажгла,<br /> Да в уголок пошла со свечкой,<br /> Там с полки скляночку взяла<br /> И, сев на веник перед печкой,</p><p>Разделась донага; потом<br /> Из склянки три раза хлебнула,<br /> И вдруг на венике верхом<br /> Взвилась в трубу — и улизнула.</p><p>Эге! смекнул в минуту я:<br /> Кума-то, видно, басурманка!<br /> Постой, голубушка моя!..<br /> И с печки слез — и вижу: склянка.</p><p>Понюхал: кисло! что за дрянь!<br /> Плеснул я на пол: что за чудо?<br /> Прыгнул ухват, за ним лохань,<br /> И оба в печь. Я вижу: худо!</p><p>Гляжу: под лавкой дремлет кот;<br /> И на него я брызнул склянкой —<br /> Как фыркнет он! я: брысь!.. И вот<br /> И он туда же за лоханкой.</p><p>Я ну кропить во все углы<br /> С плеча, во что уж ни попало;<br /> И всё: горшки, скамьи, столы,<br /> Марш! марш! все в печку поскакало.</p><p>Кой чорт! подумал я: теперь<br /> И мы попробуем! и духом<br /> Всю склянку выпил; верь не верь —<br /> Но кверху вдруг взвился я пухом.</p><p>Стремглав лечу, лечу, лечу,<br /> Куда, не помню и не знаю;<br /> Лишь встречным звездочкам кричу:<br /> Правей!.. и наземь упадаю.</p><p>Гляжу: гора. На той горе<br /> Кипят котлы; поют, играют,<br /> Свистят и в мерзостной игре<br /> Жида с лягушкою венчают.</p><p>Я плюнул и сказать хотел…<br /> И вдруг бежит моя Маруся:<br /> Домой! кто звал тебя, пострел?<br /> Тебя съедят! Но я, не струся:</p><p>Домой? да! черта с два! почем<br /> Мне знать дорогу? — Ах, он странный!<br /> Вот кочерга, садись верхом<br /> И убирайся, окаянный.</p><p>— Чтоб я, я сел на кочергу,<br /> Гусар присяжный! Ах ты, дура!<br /> Или предался я врагу?<br /> Иль у тебя двойная шкура?</p><p>Коня! — На, дурень, вот и конь. —<br /> И точно: конь передо мною,<br /> Скребет копытом, весь огонь,<br /> Дугою шея, хвост трубою.</p><p>— Садись. — Вот сел я на коня,<br /> Ищу уздечки, — нет уздечки.<br /> Как взвился, как понес меня —<br /> И очутились мы у печки.</p><p>Гляжу: всё так же; сам же я<br /> Сижу верхом, и подо мною<br /> Не конь — а старая скамья:<br /> Вот что случается порою».</p><p>И стал крутить он длинный ус,<br /> Прибавя: «Молвить без обиды,<br /> Ты, хлопец, может быть, не трус,<br /> Да глуп, а мы видали виды».
Скребницей чистил он коня, А сам ворчал, сердясь не в меру: «Занес же вражий дух меня На распроклятую квартеру!
Здесь человека берегут, Как на турецкой перестрелке, Насилу щей пустых дадут, А уж не думай о горелке.
Здесь на тебя как лютый зверь Глядит хозяин, а с хозяйкой… Небось, не выманишь за дверь Ее ни честью, ни нагайкой.
То ль дело Киев! Что за край! Валятся сами в рот галушки, Вином — хоть пару поддавай, А молодицы-молодушки!
Ей-ей, не жаль отдать души За взгляд красотки чернобривой. Одним, одним не хороши…» — А чем же? расскажи, служивый.
Он стал крутить свой длинный ус И начал: «Молвить без обиды, Ты, хлопец, может быть, не трус, Да глуп, а мы видали виды.
Ну, слушай: около Днепра Стоял наш полк; моя хозяйка Была пригожа и добра, А муж-то помер, замечай-ка!
Вот с ней и подружился я; Живем согласно, так что любо: Прибью — Марусинька моя Словечка не промолвит грубо;
Напьюсь — уложит, и сама Опохмелиться приготовит; Мигну бывало: «Эй, кума!» — Кума ни в чем не прекословит.
Кажись: о чем бы горевать? Живи в довольстве, безобидно; Да нет: я вздумал ревновать. Что делать? враг попутал, видно.
Зачем бы ей, стал думать я, Вставать до петухов? кто просит? Шалит Марусенька моя; Куда ее лукавый носит?
Я стал присматривать за ней. Раз я лежу, глаза прищуря, (А ночь была тюрьмы черней, И на дворе шумела буря),
И слышу: кумушка моя С печи тихохонько прыгнула, Слегка обшарила меня, Присела к печке, уголь вздула
И свечку тонкую зажгла, Да в уголок пошла со свечкой, Там с полки скляночку взяла И, сев на веник перед печкой,
Разделась донага; потом Из склянки три раза хлебнула, И вдруг на венике верхом Взвилась в трубу — и улизнула.
Эге! смекнул в минуту я: Кума-то, видно, басурманка! Постой, голубушка моя!.. И с печки слез — и вижу: склянка.
Понюхал: кисло! что за дрянь! Плеснул я на пол: что за чудо? Прыгнул ухват, за ним лохань, И оба в печь. Я вижу: худо!
Гляжу: под лавкой дремлет кот; И на него я брызнул склянкой — Как фыркнет он! я: брысь!.. И вот И он туда же за лоханкой.
Я ну кропить во все углы С плеча, во что уж ни попало; И всё: горшки, скамьи, столы, Марш! марш! все в печку поскакало.
Кой чорт! подумал я: теперь И мы попробуем! и духом Всю склянку выпил; верь не верь — Но кверху вдруг взвился я пухом.
Стремглав лечу, лечу, лечу, Куда, не помню и не знаю; Лишь встречным звездочкам кричу: Правей!.. и наземь упадаю.
Гляжу: гора. На той горе Кипят котлы; поют, играют, Свистят и в мерзостной игре Жида с лягушкою венчают.
Я плюнул и сказать хотел… И вдруг бежит моя Маруся: Домой! кто звал тебя, пострел? Тебя съедят! Но я, не струся:
Домой? да! черта с два! почем Мне знать дорогу? — Ах, он странный! Вот кочерга, садись верхом И убирайся, окаянный.
— Чтоб я, я сел на кочергу, Гусар присяжный! Ах ты, дура! Или предался я врагу? Иль у тебя двойная шкура?
Коня! — На, дурень, вот и конь. — И точно: конь передо мною, Скребет копытом, весь огонь, Дугою шея, хвост трубою.
— Садись. — Вот сел я на коня, Ищу уздечки, — нет уздечки. Как взвился, как понес меня — И очутились мы у печки.
Гляжу: всё так же; сам же я Сижу верхом, и подо мною Не конь — а старая скамья: Вот что случается порою».
И стал крутить он длинный ус, Прибавя: «Молвить без обиды, Ты, хлопец, может быть, не трус, Да глуп, а мы видали виды».
