Забота грызла меня; тяжелые,
утомительно однообразные думы
медленно проходили в уме моем,
подобно сплошной цепи туманных
облаков, безостановочно ползущих,
в ненастный день, по вершинам
сырых холмов.
– Ах! я любил тогда безнадежной,
горестной любовью, какою можно
любить лишь под снегом и холодом
годов, когда сердце, не затронутое
жизнию, осталось… не молодым!
нет… но ненужно и напрасно
моложавым.
Белесоватым пятном стоял передо мною
призрак окна; все предметы в
комнате смутно виднелись: они
казались еще неподвижнее и тише в
дымчатом полусвете раннего летнего
утра. Я посмотрел на часы: было
без четверти три часа. И за
стенами дома чувствовалась та же
неподвижность… И роса, целое
море росы!
А в этой росе, в саду, под самым моим
окном уже пел, свистал, тюрюлюкал
– немолчно, громко, самоуверенно –
черный дрозд. Переливчатые звуки
проникали в мою затихшую комнату,
наполняли ее всю, наполняли мой
слух, мою голову, отягченную
сухостью бессонницы, горечью
болезненных дум.
Они дышали вечностью, эти звуки – всею
свежестью, всем равнодушием, всею
силою вечности. Голос самой
природы слышался мне в них, тот
красивый, бессознательный голос,
который никогда не начинался – и
не кончится никогда.
Он пел, он воспевал самоуверенно, этот
черный дрозд; он знал, что скоро,
обычной чередою, блеснет
неизменное солнце; в его песни не
было ничего своего, личного; он
был тот же самый черный дрозд,
который тысячу лет тому назад
приветствовал то же самое солнце и
будет его приветствовать через
другие тысячи лет, когда то, что
останется от меня, быть может
будет вертеться незримыми
пылинками вокруг его живого
звонкого тела, в воздушной струе,
потрясенной его пением.
И я, бедный, смешной, влюбленный,
личный человек, говорю тебе:
спасибо, маленькая птица, спасибо
твоей сильной и вольной песенке,
так неожиданно зазвеневшей под
моим окном в тот невеселый час.
Она не утешила меня, да я и не искал
утешения… Но глаза мои омочились
слезами, и шевельнулось в груди,
приподнялось на миг недвижное,
мертвое бремя. Ах! и то существо –
не так же ли оно молодо и свеже,
как твои ликующие звуки,
передрассветный певец!
Да и стоит ли горевать и томиться, и
думать о самом себе, когда уже
кругом, со всех сторон разлиты те
холодные волны, которые не
сегодня–завтра увлекут меня в
безбрежный океан?
Слезы лились… а мой милый черный
дрозд продолжал, как ни в чем не
бывало, свою безучастную, свою
счастливую, свою вечную песнь!
О, какие слезы на разгоревшихся щеках
моих осветило взошедшее, наконец,
солнце!
Но днем я улыбался по–прежнему.
……………………………………………………………………………………………………………………………………….
С предложениями пишите.Контакты.
Поэзия XX века
Русская поэзия
121 Всего посещений